Заранее упрекаю себя, потому что чувствую – взялся за сомнительное, крайне сложное и неблагодарное дело. Однако...
Моя мать Тамара Георгиевна Лукава скончалась 24 мая 2012 года, дожив почти до девяносто двух лет. К ее годовщине у меня (непрофессионального поэта) было написано пятьдесят стихотворений, и я издал их в память о ней в виде небольшого сборника под редакцией лауреата премии имени Шота Руставели, профессора Резо Мишвеладзе, который озаглавил «Стихи зажгу тебе, как свечи». Одно из стихотворений этого сборника завершается такими строками:
«Отнюдь не каждый сын – Христос,
Но мать любая – Богородица!»
Согласитесь, невозможно представить, чтобы автор подобных строк, если не до непостижимых мистических глубин, то хотя бы в какой-то мере не осознавал божественной сути поразительного феномена матери и благодати материнства. Материнская любовь настолько святое (божественное) явление и таинство, что пред ней отступает, смиренно склонив голову, все остальное, потому что ничто в этом мире не может возвысится над материнской любовью. Никто не вправе запретить или помешать матери любить свое чадо, будь даже оно ужасным злодеем или закоренелым грешником. И тут материнство неприкосновенно.
Но все же существуют ли, невзирая на сказанное, какие-то границы, какой-то предел материнской (родительской) любви к родному ребенку? Детерминирована и ограничена ли чем-нибудь эта любовь, или ее власть абсолютна и безгранична? Тут логичней всего обратиться к Евангелию, где сказано: «Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто любит сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня…» (Мф 10:34-39). Это устами Спасителя один из Апостолов вещает нам, что согласно Священному Писанию, ни родитель не должен ставить свое дитя выше Господа, ни дитя – своего родителя. То есть, граница, значит, все же существует. И это Божеская граница. Однако есть границы и другие, проистекающие из нее. Например, Родина. За ошибку или преступление, совершенное перед Отчизной, хевисбери Гоча, как все мы помним,выносит смертный приговор собственному сыну – Онисе (Александр Казбеги). Не менее строга и граница нравственная. Матео Фалькони собственными руками расстрелял своего десятилетнего сына Фортунато, который в обмен на серебряные часы выдал солдатам человека (беглеца), хотя плачущий мальчишка долго слезно умолял пощадить его (Проспер Мериме). Иное решение нашел в «Наставнике» (Акакий Церетели) Сафар-Бек, воспитавший Хаджи-Усуба – он сам кончает с собой из-за безнравственного поступка своего воспитанника…
Материнство и отцовство – высшие ценности человека, но они не являются абсолютом, которым можно отмыть и оправдать все. И матери, и отцу следует изначально понимать, что их ребенок не всегда и не во всем в жизни будет прав. Истина и безгрешие, к счастью для общества, измеряются не любовью, а справедливостью и правом. И хотя, как уже было сказано, у матери не отнимешь права на любовь (жалость, сопереживание) даже к сыну-преступнику, тем не менее, чувство это само преступление оправдать не может.
Спрашивается, к какой же категории отнести поведение Михаила Саакашвили и его матери Гиули Аласания? Своими убогими попытками оправдать совершившего преступление и отбывающего за них срок сына та лишь оскверняет материнскую благодать. Безусловно, мать неправого и преступного сына, озабоченная его состоянием, заслуживает сочувствия. Однако мать неправого и преступного сына, которая не раскаивается и не сожалеет по поводу совершенного им преступления, пробуждает лишь негативные эмоции. Госпожа Аласания выглядит и ведет себя отнюдь не как опечаленная мать сына, оказавшегося в тяжелом положении, которая, прежде всего, переживает из-за того, что тот совершил преступление, а состоянием его озабочена лишь вследствие этого преступления. Нет, эта женщина плачет по преступному фашистскому режиму, установленному ее сыном в период своего президентства, и охвачена желанием вернуть систему, позволившую лично ей незаконно скопить десятки миллионов долларов. Теперь она из этих нажитых незаконным путем средств нанимает депутатов-лоббистов, адвокатов и журналистов всех мастей как в Грузии, так и на Западе, которые занимаются формированием ложного международного общественного мнения. Причем – отметим это особо – лоббирование это преследует целью не только обеливание самого Саакашвили, но и очернение нашей страны перед мировым сообществом.
Одна жалостливая персона прокаркала недавно, мол, Гиули Аласания проявляет заботу о своем сыне так же, как Ирина Энукидзе – мать Сандро Гиргвлиани.
Просто возмутительное сравнение:
* Сандро Гиргвлиани стал жертвой жестокой и беззаконной расправы режима Саакашвили, а Михаил Саакашвили является осужденным преступником;
* мать убитого сына (Ирина Энукидзе) искала справедливости. А мать сына-преступника (Гиули Аласания) ищет любые пути, чтобы реанимировать отвратительный и грязный режим, созданный ее чадом.
Ощущаете разницу?
Ирина Энукидзе была матерью, возмущенной зверским убийством сына, а Гиули Аласания не может смириться с тем, что ее сын утратил президентский пост, занимая который, поощрял зверства в стране.
Помыслы и чувства Ирины Энукидзе были чисты, и она вознеслась к высотам Богородицы, а чувства Гиули Аласания заполнены одним лишь меркантилизмом, в результате которого она и сама стала напоминать своего сына-преступника и опустилась до него.
Ирина Энукидзе осталась для всех символом матери-мученицы, трагически потерявшей своего сына, а Гиули Аласания своим недостойным поведением оскорбила и покоробила сам феномен матери. В ее мозгу никогда не рождался вопрос: как и что за сына-негодяя она воспитала? Госпоже Гиули ни разу не пришло в голову подумать о чужих сыновьях, убитых ее отпрыском. Как не приходило в голову подумать и об их несчастных матерях, сказать, как мать того юноши из классической притчи о витязе и тигре: «Пойду-ка и я туда, выражу соболезнование близким».
Нет и еще раз нет! Разум этой женщины нацелен лишь в одном направлении – как помочь сыну избежать наказания за совершенные им преступления и вернуть ему былую безнаказанность…
Но меня все же не покидают сомнения: а может не стоило заострять внимание на этой теме? Ведь госпожа Гиули, как-никак, мать, а матерям подобная слабость, возможно, и простительна? Не сомневаюсь, что кто-то, наверное, ставит данный вопрос и под таким ракурсом. Не надо, однако, забывать, что черные тучи на грузинском небосклоне до сих пор не рассеялись. Сатана никак не угомонится, стремясь и в нашей стране, как это ему удалось сделать на Украине, пустить наш народ на пушечное мясо, чтобы пролить море крови в схватке с Россией, надеясь, в конце концов, переломить хребет этому огромному государству, вставшему, словно кость в горле, на пути у сил, мечтающих обрести господство над миром. В этих условиях ненависть по отношению к нашему северному соседу (русофобия) была превращена в основной движущий механизм осуществляемой Западом в последние годы политики и идеологии.
Потому-то очень наивно, безответственно и, можете считать, преступно разражаться сантиментами в адрес госпожи Гиули Аласания, поскольку сын ее не человек, а существо с рогами и копытцами, как у черта. Правда, их у него неполная пара, так как вторая половина проросла на частях тела Зеленского, заставившего украинский народ пролить не меньше крови и слез, чем в прошлом веке это сделали Гитлер и немецкие фашисты. Если дать возможность этим парам рожек и копытцев слиться в образе одного отталкивающего персонажа, пламя войны может охватить всю нашу матушку-Землю. Именно по этой причине Зеленский плюнул нам, грузинам, не давшим это сделать, в лицо и в душу, отпихнул своим сатанинским копытом нашу поддержку, отмел наше сочувствие. Он ненавидит грузинский народ точно так же, как и украинцев, и плачет по разделенной паре рожек и копытец, потому что Дьявол вовсю сейчас суетится, борясь за объединение сатанинских сил, чтобы, озверев и усилившись, доставить людям гораздо больше крови и слез, чем ему когда-либо удавалось их. Любые оханья и аханья, от кого бы они ни исходили, не должны послужить основанием для ослабления нашего внимания и бдительности, уводя нас от главного.
Помните, наверное, как вскочившая, словно черт, синвалидной коляски Юлия Тимошенко, которая до этого, казалось, умирала, немедленно «излечилась» и «оживилась», как только представилась благоприятная возможность. Вот и исхудавший, как Росинант, и выставивший напоказ хилые ребра Саакашвили, учуяв запах крови, немедленно превратится из половинчатого черта в полноценного свирепого Сатану. А мать свою, которая хочет выглядеть, как мученица на иконе, и предстать перед нами в печальном облике Святой Богородицы, он одним махом превратит в гиену. При этом, кровный сын западно-восточных спецслужб (дядя Темур Аласания) появится перед нами в виде реинкарнации Макиавелли, Робеспьера, Бисмарка, Фуше и Геббельса, и тогда-то как раз может быть написана и грузинская версия украинского кровавого спектакля.
Какой там Бог, какая Родина, какая нравственность, какие традиции, какая семья, какие еще ценности?! Разве осталось хоть что-то, что бы не делало этого человека (Михаила Саакашвили) и его семью наглядным воплощением гнусности и похабства? Они творят невообразимое, способное показаться невозможным. Их поведение настолько тошнотворно, что наводит тень даже на чувство материнства, способно измазать дегтем самое святое. У меня, глядя на них, даже появилось настойчивое желание произвести ревизию написанной мною одиннадцать лет назад поэтической заповеди («Отнюдь не каждый сын – Христос, но мать любая – Богородица!») Ей, вроде бы, ничто не грозит в плане метафоричности, однако с точки зрения воплощенных в ней ценностей она, к сожалению, все больше перестает восприниматься как истина. В наши дни, как это ни печально и трагично, не только любой сын не может стать Христом, но и любая мать уже не может быть Святой Богородицей. Время доказывает, что уникальность и непостижимость – это удел лишь Спасителя и Богородицы. В этом кроется и проявляется их верховенство. Все остальное – лишь сфера человеческих отношений, которые кого-то возносят до небес, а кого-то покрываюет позором и зарывают в землю.
Валерий Кварацхелия
