Этот вынесенный в заголовок хрестоматийный неологизм принадлежит устам небезызвестного Джабы Иоселиани, который как-то заявил: «Демократия – это вам не лобиооба!», имея в виду, что построить демократию не так просто, как состряпать и съесть блюдо из фасоли. С точки зрения формы данное высказывание явно грешит отсутствием высокой академичности, но его содержание выражает глубокий смысл, который сводится к тому, что демократия – это отнюдь не вседозволенность (о которой сам Джаба знал не понаслышке), что она, напротив, означает верховенство закона и его обязательность для всех.
Основа основ любой демократии в том, что она всегда придерживается принципа приоритета большинства над меньшинством. Воля и мнение народа, как правило, не могут быть одинаковыми: всегда одни думают так, а другие – иначе. В подобных случаях вопрос выносят на голосование, после которого производят подсчет голосов и определяют, какая позиция получила больше сторонников, а какая – меньше. Вопрос всегда решается в пользу тех, кого больше (в пользу большинства). И все! Ключевой принцип демократии на этом исчерпывается.
Естественно, может возникнуть сомнение: а всегда ли большинство право? Ответ однозначен: нет, большинство бывает право далеко не всегда! Так что же получается: даже когда большинство не право, вопрос должен решаться в его пользу?! Да, демократия в любом случае подразумевает решение вопроса большинством голосов. У нее не существует другого механизма. Повторяю, демократия не располагает каким-либо иным механизмом, кроме решения спорных вопросов большинством. Безусловно, это не означает, что таких механизмов нет у общества вообще. Решать вопросы можно и меньшинством (даже мнением одного человека), просто, как только это окажется чем-то иным, кроме принципа подчинения меньшинства большинству, демократия тут же ускользнет у нас из рук.
Пойдем дальше. Поскольку большинство не всегда декларирует истину, а другого механизма для решения вопроса, как мы отметили выше, у демократии нет, что же в таких обстоятельствах делать обществу? Для подобных случаев существуют различные формы поиска консенсуса, такие, как обсуждение, дискуссия, спор, убеждение. Наличие свободы слова и волеизъявления – это также характерные признаки и проявления демократии. Меньшинству, которое в определенном конкретном случае вполне может оказаться ближе к истине, чем большинство, необходимо убедить это большинство в своей правоте, в том, что его мнение более безошибочно и приемлемо. Демократия признает подобное сотрудничество большинства и меньшинства. Однако, что, по-вашему, лучше, если и после использования перечисленных форм большинство останется при своем мнении: утвердить ошибочное решение большинства или взять за основу правильную позицию меньшинства? Разумеется, правильная позиция меньшинства покажется лучше, но если решение будет принято меньшинством, речь, как мы уже говорили, не может идти ни о какой демократии.
В конечном итоге проблема приобретает такую форму: что лучше – в отдельном конкретном случае согласиться на ошибку или отказаться от демократии ради принятия правильного решения? Вопрос можно сформулировать и несколько иначе: что в демократии заложено такого, заставляющего предпочесть ошибочное решение большинства правильному мнению меньшинства? Ответ очень прост: в принципе, ничего. Однако для народа демократия обладает привлекательностью именно благодаря своему фундаментальному принципу, и никто не наделен полномочиями отобрать у него право даже на ошибку!
Что в итоге это приносит обществу? Да, ничего хорошего! Немецкий поэт Фридрих Шиллер предостерегал: «Голоса нужно не считать, а взвешивать!» Это очень глубокая и здравая мысль, поскольку при принятии разумного решения множество глупцов не в состоянии ни мудростью, ни моралью превзойти немногих умных. Первый президент Германии Теодор Хойс писал: «Политика не может определять культуру, но культура может определять политику». Как сформироваться демократическому обществу в отсутствии высокой общественной культуры?! Там, где нет культуры, демократию воспринимают как «лобиооба», и каждый старается любой ценой, не считаясь ни с кем, перетянуть одеяло на свою сторону. Представители так называемого национального движения, как раз громче других кричавшие о демократии, оказались страшными насильниками. Самих себя они рассматривали в качестве жрецов и огнем и мечом преследовали любое иное мнение. Причем, даже не пытались этого скрыть, не испытывали никаких угрызений совести, потому что свято верили: никто не имеет права выказывать критическое отношение и проявлять инакомыслие, когда это касается «защитников правильного мнения» (статус, которым они сами себя наделили). Это была откровенная попытка, возможно, даже своего рода жестокий социальный эксперимент над всеми нами, по собственному усмотрению, бесцеремонно управлять любыми процессами в самых различных сферах жизни государства и полностью узурпировать политическую власть в стране.
Наглядным олицетворением такой ситуации могут служить и «палаточные дамы в черном» первого президента Грузии Звиада Гамсахурдиа, которые в свое время, словно летучие мыши, порхали по тбилисским улицам, осыпали проклятиями и ругательствами всех, кто отказывался увидеть и признать в их кумире вождя. При этом противоположной стороне был присущ аналогичный радикализм. Оппоненты тоже при каждом удобном случае приплетали в качестве аргумента слово «демократия», которая, по их мнению, предоставляла им, как и любому другому гражданину, гарантии и право не признавать власть законно избранного президента. Инерция этого уродливого понимания демократии продолжала давать о себе знать и после свержения Гамсахурдиа, емко воплотившись в крылатой фразе Джабы Иоселиани, с цитирования которой я и начал представленную статью.
Демократической культуры в Грузии как не было, так и нет, поскольку основой демократии здесь изначально послужила не богатая традициями грузинская культура, а вопиющее грузинское бескультурье. Польский сатирик Веслав Брудзиньский заметил: «Политический театр, это когда у одного докладчика десять суфлеров». Сильно сказано, особенно касательно современной демократии. От таких горе-политиков с их подсказчиками добра не жди, потому что ими движут потребности и желания, отличные от целей и интересов грузинского народа. В результате все их усилия оборачиваются тем, что к власти приходит правительство, которое хуже предыдущего. Как иронизировал английский писатель Оскар Уайльд: «Революция – это успешное усилие заменить плохое правительство худшим».
Несмотря на все сказанное, существует одно принципиальное обстоятельство: раз уж мы избрали демократию в качестве политического образа жизни, любые решения должны приниматься демократически, то есть, большинством. Жить нужно, либо руководствуясь этим принципом, либо вовсе отказавшись от демократии, и тогда на выборах оправданней отдать предпочтение не политической силе, исповедующей демократию, а противоположной ей (анархистам, монархистам, коммунистам и т.д.). Существует лишь две этих крайности – грубо говоря, или так, или эдак. Признавать демократию – значит, подчиняться ее ключевому требованию; если же не соглашаться и не принимать этот постулат, то для начала следует определиться, чего мы хотим и добиваемся, и только после вдумчивого осмысления менять свои принципы на те, которые кажутся более подходящими и приемлемыми.
Причем, никто не утверждает, что надо непременно придерживаться тернистого демократического пути. Это совершенно не обязательно. На самом Западе далеко не все в восторге от демократии. Например, немецкий философ Фридрих Ницше утверждал: «Современная демократия – это историческая форма упадка государства!» А за подобным упадком либо следуют вырождение и гибель нации, либо путь к спасению пролегает через тиранию и насилие. Величайший авторитет и приверженец демократии Платон, еще в IV веке до нашей эры развивал эту мысль: «Полная свобода индивида и государства превращает их в максимально рабскую систему… То есть тирания порождается ни чем иным, как демократией и неограниченной свободой рабства».
Это чрезвычайно любопытная мысль. Современные либерал-фашисты объявили демократию системой, в которой правит меньшинство, а не большинство. Они кричат не о правах большинства, а добиваются преимуществ и льгот для меньшинства, что неуклонно ведет к концентрации власти в руках последнего. Они ловко лишили демократию ее основополагающего содержания и смысла, а затем, прикрываясь этим термином, провозгласили собственную диктатуру. Если правление большинства – это демократия, то правление меньшинства есть уже диктатура.
Я веду этот разговор к тому, что «Грузинская мечта», изгибаясь в излишних реверансах перед понятием демократии и не вникая в ее суть, породила в стране диктатуру нацев (западной агентуры). Вы сомневаетесь? Но тогда что означает хотя бы тот факт, что в распоряжении националов оказалось большинство источников и средств информации, с помощью которых они насилуют психику граждан и бесстыдно манипулируют общественным сознанием? Они возмущенно и лицемерно кричат: «В Грузии прослушиваются телефонные разговоры!», но зачем им вообще телефон, если они напрямую, открыто обсуждают и планируют в телеэфирах государственный переворот, выдавая это за свободу слова и самовыражения?! Когда «политики» призывают с телеэкранов к свержению правительства, их следует арестовывать немедленно, пресекать подобные намерения прямо в студии, пусть даже к этому призыву было добавлено нейтрализующее, по их мнению, прилагательное «мирный». Или еще: когда какая-либо социальная группа (пусть даже не представляющая интересы иностранной агентуры) искусственно перекрывает центральную магистраль столицы, это, простите, и не демократия, и не свобода волеизъявления, а откровенное насилие над обществом, над гражданами. И нет сомнений, что любые такого рода попытки должно быть немедленно пресечены.
Между тем, что мы видим на самом деле? Это безобразие продолжается в Тбилиси почти целый год, при этом власти и правоохранительные органы не только не препятствуют «демонстрантам», но и помогают им (полиция сама перекрывает проспект Руставели ради горстки собравшихся там людей). И это, по-вашему, демократия?! Так вы ее себе представляете? Нет, это откровенная попытка дестабилизировать общество и оказывать давления на людей! Так что, в конечном счете, как ни посмотри, мы имеем дело с распоясавшимся меньшинством, которое нагло диктует условия бесправному (оскорбленному) большинству.
В 2008 году распоясавшееся меньшинство довело бесправное и униженное большинство до кровопролития, что в итоге привело к распаду страны на три части. Еще более тяжелыми последствиями обернулась аналогичная ситуация в Украине,
где разрушения и кровопролитие достигли колоссальных масштабов. Мао Цзэдун говорил: «Политика – это война без кровопролития, а война – это политика с кровью». Так зачем доводить политику до кровопролития, если с ее помощью войну можно вести без крови?! Поддаться ложным демократическим искушениям, значит дать втянуть себя в игру, которая хоронит демократию и ведет народ к диктатуре.
Эти негодяи способны на все. Мы всегда знали об этом, но теперь убедились воочию. Стали, например, свидетелями бесцеремонной и циничной наглости, с которой начали оправдываться инициаторы безобразий, по-видимому, искренне считая всех нас за полных идиотов: в президентский дворец мы, дескать, вошли потому, что забор там был не крепкий, или – нам устроили ловушку. Простите, но по такой логике, они однажды ворвутся и в наши дома, заявив, что дверь была плохо заперта! Или предположим, что у президентского дворца забор вообще отсутствует – что же тогда, в него надо врываться каждое утро и каждый вечер?! Играть в демократию с такими мерзавцами и насильниками – это и есть, как выразился однажды Джаба Иоселиани, «лобиооба»!
Почему-то ситуация напомнила мне слова Антона Чехова в присланном из Европы письме домашним: «Странно, что здесь можно все читать и говорить о чем хочешь». Честно говоря, я уловил в этой фразе определенные нотки недоумения и даже опасения. Известно, что писатель терпеть не мог распущенности, а бесцеремонность и бесцензурность легко перерастают в непристойность и преступление. Яркое тому подтверждение – сегодняшняя Грузия. Немецкий философ Иммануил Кант писал, что демократия основывается на трех основных принципах: свободе совести, свободе слова и рассудительности, чтобы ни одна из первых двух не была использована. Сказанное настолько пропитано глубоким цинизмом, что вызывает безграничный скептицизм в отношение демократии.
Впрочем, столь беспощадную и разрушительную конструкцию в некоторой степени смягчает и облагораживает дальновидная позиция Владимира Ленина, считавшего демократию ступенью, предшествующей социализму. Ленин отвел демократии ее историческое место, то есть высоко оценивал ее, но не в одиозной разновидности «лобиооба». Вождь пролетариата был гениальным человеком, и, если бы даже не существовало других подтверждений, об этом свидетельствует безграничная ненависть к нему этих, якобы, демократов, а на деле фашистских ублюдков.
Валерий Кварацхелия
