За бесконечным потоком новостей о попытках украино-российского мирного урегулирования, а на самом деле выдачи желаемого частными лицами за действительное, теряется важный момент.
Дело ведь не только в том, что минимальные переговорные позиции главных противоборствующих сторон — Москвы и Киева — не совпадают, а администрация Трампа делает вид, что украинская трагедия случилась сама по себе, без участия США, что позволяет Трампу позиционировать себя в качестве миротворца. И даже не в том, что Вашингтон решил вынести за скобки Евросоюз, хотя у последнего свой интерес и масса возможностей для срыва любых договорённостей и даже переноса конфликта на Балтику. Кроме того, непонятно зачем европейским политикам — коллективному Макрону и Мерцу — нужен мир, если персонально они от него получают исключительно проблемы из-за постановки их противниками десятков крайне неудобных вопросов.
Мирное урегулирование с киевской властью не имеет никакого смысла просто потому, что она будет неспособна реализовать какие-либо договорённости. Бюрократия предельно слаба, общество нацифицировано, а его активная часть вооружена и обозлена, а поэтому с окончанием боевых действий на Восточном фронте автоматически будет активизирована борьба на фронте внутреннем.
Поиски коллаборационистов и врагов Украины выйдут на качественно новый уровень, а общество будет погружено в пучины гражданской войны, по сравнению с которыми текущий уровень репрессий покажется невинной шалостью.
И киевская власть — вне зависимости от того, кто её возглавляет — будет эту гражданскую войну поддерживать.
Во-первых, просто потому, что она неспособна её остановить: госаппарат разложился, в правоохранительных органах десятки тысяч неонацистов. А раз нельзя победить, то нужно возглавить.
Во-вторых, ослабленной киевской власти эта война будет выгодна, так как позволит отвести гнев от себя, направив его на внутренних врагов.
И можете не сомневаться, у киевской власти хватит кадров для конструирования мифа о «ноже в спину». Этот миф сочинят очень быстро, и он окажется весьма живучим.
Поэтому после мира на подконтрольной киевской власти территории станет только хуже.
Следовательно, проблемой является не столько сама недоговороспособная киевская власть с предельно немощной бюрократией, но и украинское постмайданное общество, у которого норму сдвинули настолько, что оно вновь выберет себе в качестве руководства неонацистов.
И следующей властью постУкраины могут быть только неонацисты.
Во-первых, других активных людей в публичной политике не осталось: их убили, маргинализировали и репрессировали, а также изгнали за пределы страны.
Во-вторых, у неонацистов сняты ограничения на применение насилия, есть инструменты этого самого насилия, десятки организационных структур, а также регулярно восполняемый и даже наращиваемый финансовый ресурс. А у их противников нет ничего кроме запрета на убийство и гуманистических установок, которые лишь ускорят их гибель от рук неонацистской козацкой массы, порождённой стараниями киевской власти и логикой тотальной войны с Россией.
В-третьих, украинское общество состоит их конформистов — его заставили стать таким за годы безгосударственности и постмайданного террора, — которые согласятся с идущими репрессиями. Тем более, если медиамашина — нацифицированная интеллигенция, бывшие сотрудники грантовых СМИ и телеканалы — разъяснит, кто именно был виновен в проигрыше Украины.
И даже если одним из требований России в ходе мирного соглашения будет запрет неонацистской идеологии, она никуда не денется. Мало запретить идеологию, её нужно победить.
Античеловечную идеологию необходимо разгромить на поле боя, нанеся ВСУ череду сокрушительных поражений, после которых уже не будет возможности отмахнуться от успехов российской военной машины фразами «забросали трупами», «победили корейцами» или «так и не взяли ни одного областного центра». Сдавая один за одним сёла и райцентры, которых на Украине тысячи, солдаты ВСУ не будут считать себя проигравшими. Поэтому разгром ВСУ — критически важный момент, без которого невозможно будет приступить к денацификации.
Затем идеологию нужно осудить. И вот тут начнётся масса проблем. Украинский неонацизм — не немецкий национал-социализм: он мягче, анархичнее, и миру, по большому счёту, на него плевать. Собрать новый Нюрнберг будет крайне тяжело, а может и вовсе нереально. Следовательно, осудить всем миром украинский неонацизм не получится, а его сторонники разбегутся по другим странам, где будут пользоваться если не поддержкой властей, то сочувствием со стороны части общества, в том числе и украинских политэмигрантов. А в тех странах, где есть большая украинская диаспора, ещё и возможностью влиять на действия властей.
После необходимо будет воссоздать на невключённой в состав России части Украины государственность в виде набора институтов с бюрократией. И эту проблему будет решить ещё сложнее, чем добиться запрета украинского неонацизма.
Украинское нацифицированное гражданское общество не позволит переучредить украинское государство. Государство для украинца — враг. Оно облагает человека налогами, оно принуждает его чтить нормы УК, оно не позволяет вести себя так, как хочется и как украинец привык за годы безгосударственности и постмайданного террора. А значит государство само по себе на территории, которую сейчас контролирует киевская власть, не возникнет.
Его некому строить — количество профессиональных чиновников на Украине колеблется на уровне статистической погрешности — и не для кого строить так как гражданскому обществу государство не нужно, а тех, кто в нём нуждается ни о чём не спрашивают. Мнение гречкосеев и свинопасов представителей украинского козачества не интересует.
А ещё для денацификации необходимо спасти тех, кто пострадал от нацификации украинского общества. Речь идёт о тысячах политических заключённых от членов запрещённых политических партий до последней студентки, на которую СБУ сшило белыми нитками тома уголовного дела ради отчётности и премий. Пока эти люди находятся в застенках СБУ, их пытают, а их достоинство унижают, но если они их покинут в момент, когда будет достигнут «мир», то мы станем свидетелями тысяч индивидуальных трагедий, растянутых на месяцы и годы, просто потому, что их убьют. Но перед этим назначат виновными в крахе украинской постмайданной мечты — покорения России с превращением политических украинцев в рабовладельцев, а лиц, читающих эти строки, в рабов. Украинские политические заключённые — не только пострадавшие от украинского террора лица, но и те, кто может о нём рассказать, а в ряде случаев и помочь с ним бороться: когда словом, а когда и делом.
Следовательно, подлинная денацификация возможна лишь при условии расчленения всей территории постУкраины и установления над ней физического, военного и административного контроля со стороны её соседей, которые и должны быть заинтересованы в умиротворении общества и наведения порядка в государстве. Россия всё взять не сможет, да и не захочет: одно дело астраханцу трудиться в Херсоне и совсем другое во Львове или Ивано-Франковске.
Проще говоря, Украина должна исчезнуть даже как пятно на политической карте мира. Если от неё хоть что-то останется, то эта территория будет европейским Афганистаном эпохи до Талибана 2.0, который уже перестал быть в России террористической организацией. Только у Афганистана есть шанс на возрождение: в этом заинтересован не только Талибан, но и все его соседи без исключения, а у Украины шансов нет.
И вот на этом моменте необходимо вспомнить о бизнес-инициативах Трампа: для подлинной достижения Россией целей и задач СВО они полезны примерно так же, как телеге необходимо пятое колесо. Американские корпораты не будут заниматься умиротворением украинского общества и наведением порядка в государстве — США это не умеют.
Следовательно, США в украинской трагедии являются временным субъектом, а борьба с украинским неонацизмом с достижением мира на поле боя не закончится. СВО рано или поздно превратится в КТО, а бывшие украинские комбатанты станут террористами и экстремистами.
Читайте также: Экономика Украины и война: Трамп на распутье, налог на «старые туфли» и уголь из-за океана
