Любопытная динамика происходит с нашим восприятием Великобритании. Еще пятнадцать лет назад мысль, что Лондон может играть самостоятельную геополитическую роль, была уделом конспирологов, в лучшем случае – ревизионистов. Теперь это не подвергается сомнению, более того, закладывается в текущий политический анализ. На сегодняшний день сомнению подвергается лишь мысль о том, что влияние Великобритании может выйти на некий качественно новый уровень. А с ней – и высказанная автором мысль, что мы наблюдаем трансформацию не только нашего понимания современного мира, осознания сложности происходящих в нем процессов, но и процесс разрушения американоцентричной глобализации. Расширение возможностей «глобального» и возникновение потенциала перерастания его в «нео-глобальный» отражает появление у «британцев» и сателлитных им групп в других элитах возможностей паразитировать на ослаблении США как гегемона «объединенного Запада». Но есть несколько особенностей.
«Глобальный Лондон» – это, если упрощать, лоббистская сетевая структура, способная добиваться целей по разным направлениям, от политики до культурной жизни, не говоря уже об экономике, соединенная с «боевым крылом» из числа действующих и отставных силовиков и, что самое главное, – их туземных партнеров. На базе этого «боевого крыла» и возникла пресловутая «партия хаоса», крайне невовремя, вернее преждевременно, заявившая, что «она здесь власть», уловив и пытаясь использовать в своих интересах ослабление власти в США и пытаясь встроиться в надвигавшуюся фатальную деградацию системы госвласти в США. Но не осознав масштабы колебаний относительно дальнейшего пути развития Америки. На деле политическая декларация «партии хаоса» подтолкнула американское «глубинное государство» к Трампу.
«Нео-глобальный Лондон» – это коалиция, где британская аристократия будет вынуждена хотя бы имитировать, что готова согласовывать свои действия с «партнерами». В этом месте мы сталкиваемся с первым нюансом: потенциальные «партнеры» «Нео-глобального Лондона» в основном – из британских колоний, большая часть из которых так или иначе оказалась затронутой не только антиколониальным движением, но и пресловутой «социалистической ориентацией». Почти неотвратимо возникнет цивилизационная асимметрия, которая неизбежно будет проявляться и в политическом курсе. Потому что, например, для индийцев, даже самых прозападных и интегрированных в западные общества (а в рамках конструируемой коалиции придется взаимодействовать с очень разными представителями «Индийского мира», в т.ч. «с мест»), предельно важно отсутствие каких-либо проявлений колониальной ментальности. Сможет ли британская аристократия с этим справиться, – совсем другой вопрос.
Нюанс второй: «нео-глобальный Лондон», в отличие от «глобального», – система пространственная. Она, будучи нацеленной на постановку под контроль межрегиональной торговли (в условиях кризиса классической мировой) и связанные с этим финансы, а это всегда пространство, хотя бы потому, что главная «маржа» взимается «на берегу». Очень пригодится уникальный для современного мира опыт управления «факториями», который есть у британцев. Другое дело, что использовать, за крайне редким исключением, прежние локации не удастся. Придется создавать опорные точки заново. И вообще для британской аристократии как таковой переход от надпространственности, свойственной вообще миру поздней глобализации, не только «глобальному Лондону», к пространственности может оказаться крайне тяжелым вызовом. Просто неоткуда сейчас рекрутировать «докторов Ватсонов» и «резидентов Уорбертонов», пусть и в меньшем, чем в конце XIX – первой трети XX века, количестве. И будет крайне любопытно посмотреть, насколько у британской аристократии и бизнес-элиты сохранились адаптивные навыки и насколько они остаются конкурентоспособными в современной геоэкономической среде.
И здесь мы сталкиваемся с третьим нюансом: «глобальный Лондон» был не просто надпространственной системой, но системой-паразитом, использовавшей в качестве экономической базы «лакуны» в американоцентричном мире и относительную слабость американского влияния и присутствия на ряде географических (Азия, в особенности Южная, и Средний Восток) и секторальных – внебанковские финансовые операции, «серый» рынок углеводородов и т.п. «Глобальный Лондон» ничего «своего» не создавал. В этом просто не было необходимости. Поступательный рост влияния «партии хаоса» в системе «Глобального Лондона» был обусловлен объективно существенно большей востребованностью задач разрушения. Эти задачи и для формата «нео-глобального Лондона» остаются важными. Но наряду с ними возникает все больший спектр задач геоэкономического конструирования, если хотите, обустройства собственной системы.
На этом развороте сюжета мы приходим к самому важному аспекту в развитии «нео-глобального Лондона», к четвертому нюансу. Британцы идут на переформатирование контролируемой системы не от «хорошей жизни». Безусловно, политика Трампа и нарастание антиевроатлантических настроений дает британцам существенно большее пространство для расширения влияния. Например, вернуться в Евроатлантику не только в качестве бесспорного гегемона в Европе, но и с серьезно расширившимся влиянием среди американских евроатлантистов. Британцы вполне рационально стремятся геоэкономически подстроиться под регионализацию, которая вновь становится доминирующей глобальной тенденцией. Британцы вполне рационально понимают, что в формирующемся геоэкономическом контексте они не выживут в качестве просто сетевой структуры, концентрирующей свои усилия на нишевых финансовых операциях. Но все это вполне рациональное восприятие отталкивается от осознания кризисного состояния метрополии.
Многими комментаторами правильно отмечен династический кризис в качестве отправной точки для перехода от «глобального» к «нео-глобальному Лондону». Фактор доверия к метрополии и устойчивости – в нескольких поколениях – выстраиваемых внутриэлитных связей всегда играл значительную роль для Лондона. И деградация Виндзоров как «большой системы» крайне важна, и последствия этого кризиса крайне сложно предсказать. Но на месте экспертов, склонных к конспирологии, в том числе и авторов «Перископа», я бы не стал переоценивать именно данный фактор и ставить его в центр анализа. Хотя бы потому, что он накладывается на кризис всей британской аристократии и смену этнопарадигмы среди «менеджеров» системы. А вообще деградация Виндзоров началась не с Меган Маркл. И не с Кейт Миддлтон. И даже не с Сары Фергюсон. Она началась с того, как королевская семья превратила в изгоя принцессу Анну, которую впору назвать «последним человеком среди Виндзоров». Но это – к слову.
Главное в кризисе Великобритании как «метрополии» «большой системы», пусть даже и сетевой, – экономическая составляющая. А в ней – фатальное технологическое и инфраструктурное отставание. Особо выделим нарастающий энергетический кризис, ограничивающий потенциал «Лондона» не только в цифровизированных финансах, но и в возможностях управления в режиме реального времени. А ведь именно «про это» будет существенная часть конкуренции новых глобальных «проектов» в мире после американоцентричной глобализации. Есть и еще кризис энергетический и инфраструктурный, который для операционных задач сетевизированной Британской империи может значить не меньше, если не больше, чем для стратегических, – деградация Виндзоров.
Размывание метрополии – Великобритании как управляющего центра системы – в «коалиции» по большому счету является инструментом преодоления ее немощи. Вопрос в том, сможет ли британская аристократия, дряхлевшая вместе с метрополией, вернуть себе монопольный контроль над системой, о чем она, безусловно, мечтает. Или же центр новой альтернативной США и претендующей на глобальное влияние системы покинет Туманный Альбион навсегда. В этом месте возникает пятый, пока еще не проговоренный нюанс в контексте развития «нео-глобального Лондона»: кто станет союзником британской аристократии и остатков «партии хаоса» в противостоянии напористым и имеющим колоссальный опыт пространственной экономики выходцам из бывшей Британской Индии? Радикальные исламисты, давние партнеры «глобального Лондона», или британцы попробуют найти что-то менее глобально дестабилизирующее?
Главный редактор ИА «Аврора» Дмитрий Евстафьев — специально для аналитического альманаха «Перископ»
Источник: Перископ
