Правящая партия «Грузинская мечта» перемещает Тбилиси на орбиту Москвы, одновременно с этим ослабляя демократические институты. Перед лицом такого отступления от демократии Вашингтон может и должен предпринять ряд мер, уверены авторы.
В этом месяце исполняется 13 лет со дня вторжения России в Грузию, страну с населением 3,7 миллиона человек, расположенную между Россией и Турцией. На протяжении нескольких десятилетий Грузия оставалась самой прозападной и проамериканской страной региона. Ее главным внешнеполитическим приоритетом является вступление в Евросоюз и НАТО, и она ответила практически на все призывы этих двух организаций к участию в миротворческих и боевых миссиях.
Несколько десятков граждан Грузии пожертвовали жизнями, служа бок о бок с американскими военными в Ираке и Афганистане. Будучи страной, которая помогает Соединенным Штатам в обеспечении безопасности, Грузия также имеет стратегическое значение, поскольку она имеет выход в Черное море, то есть является частью единственного экономически жизнеспособного торгового маршрута Восток-Запад, который не пролегает через Россию или Иран.
Стремясь стать частью к евроатлантического сообществу, Грузия выделяется в своем регионе тем, что она добилась наибольшего прогресса на пути к демократии. Теперь этому прогрессу угрожает правящая партия «Грузинская мечта», которая, по всей видимости, скорее стремится захватить все бразды правления, нежели соответствовать западным стандартам управления. Кроме того, она также укрепляет свои связи с Россией и даже с Белоруссией.
В 2019 году лидеры «Грузинской мечты» пригласили российского депутата выступить в парламенте Грузии, что вызвало всплеск негодования и беспорядки на улицах. Эта партия сорвала реализацию двух проектов, которые послужили бы росту независимости Грузии от России. Один из них — глубоководный порт на Черном море, а другой — новая линия оптоволоконного кабеля Восток-Запад.
Некоторые члены «Грузинской мечты» предпринимают такие шаги, которые равносильны захвату государства, в результате чего власть и богатство концентрируются в руках небольшой группы представителей элиты в тот момент, когда в стране бушует пандемия коронавируса, нанося ущерб экономике — в прошлом году ВВП упал на 6,2%. В Грузии зарегистрировано полмиллиона случаев заболевания и более 6500 умерших, процент населения с положительной реакцией составляет 10,4%, и только 7% жителей страны полностью вакцинированы.
Заимствуя методы действий у нелиберальных режимов, подобных режимам в Москве и Минске, Тбилиси также начал набрасываться с критикой на Запад. В конце 2019 года Фейсбук удалил фейковые аккаунты, связанные с «Грузинской мечтой», которые выражали антизападные настроения, а некоторые из них были откровенно антиамериканскими. Недавно веб-сайты и аккаунты в социальных сетях, связанные с «Грузинской мечтой», начали беспрецедентные нападки на посла Соединенных Штатов в Тбилиси и ее европейских коллег — это делалось каждый раз, когда эти представители Запада критиковали «Грузинскую мечту» или правительство, — в попытке заглушить их критику.
Политический кризис в Грузии достиг апогея осенью прошлого года, когда оппозиционные партии оспорили результаты парламентских выборов, заявив, что правительство «Грузинской мечты» причастно к манипуляциям с голосами и фальсификации результатов. Хотя мало кто сомневается в том, что «Грузинская мечта» получила больше голосов, чем любая другая партия, многие все же задаются вопросом, действительно ли она набрала достаточно голосов — 40% — для формирования правительства без создания коалиции. Хотя большинство международных наблюдателей назвали осенние выборы конкурентными, многие аналитики все же считают, что «Грузинская мечта» стремится отодвинуть оппозиционные силы на второстепенные позиции, монополизировать власть и контролировать судебную систему.
Решение оппозиции бойкотировать парламент спровоцировало политический кризис, который правительство еще больше усугубило в феврале, арестовав и посадив в тюрьму Нику Мелия, лидера «Единого национального движения», главной оппозиционной партии. Многие представители оппозиции также утверждали, что преследование Георгия Руруа, совладельца оппозиционного телеканала «Мтавари архи», было политически мотивированным.
В апреле в ситуацию вмешался Евросоюз, чтобы заключить соглашение, которое могло бы смягчить политический кризис — по крайней мере на время — и послужить толчком к освобождению Мелия. Помимо призыва к амнистии «политических заключенных», соглашение предусматривало проведение досрочных парламентских выборов в том случае, если «Грузинская мечта» не сможет получить 43% голосов на предстоящих местных выборах. Но в начале июля, в день запланированного марша представителей ЛГБТК-сообщества демонстранты из числа правых вышли из-под контроля, напав на журналистов и офисы гражданских организаций. Некоторые из тех демонстрантов были связаны с Москвой, и их поощряла Грузинская православная церковь, которая поддерживает связи с Русской православной церковью.
В результате тех столкновений пострадали более 50 журналистов, а один из них скончался через несколько дней после жестокого избиения. Премьер-министр Грузии Ираклий Гарибашвили обвинил в подстрекательстве к беспорядкам «радикальную оппозицию». Его неспособность предотвратить и осудить насилие способствовала росту напряженности между сторонниками «Марша гордости» и журналистами с одной стороны, и участниками контрдемонстрации с другой. Посол США в Тбилиси раскритиковала Гарибашвили за отсутствие «сильного лидерства» в борьбе с насилием, направленным против представителей СМИ и ЛГБТ-сообщества.
Обращаясь к наименее терпимым слоям грузинского общества и подыгрывая православной церкви, Гарибашвили охарактеризовал «Марш гордости» как мероприятие, «неприемлемое для значительного сегмента грузинского общества» и «организованное реваншистскими силами, такими как радикальная оппозиция». Организаторы марша, которые, в сущности, и стали жертвами насилия, по мнению Гарибашвили, действовали «неразумно» и угрожали спровоцировать «гражданские волнения». Организаторы нападений и насилия до сих пор не задержаны.
Использование судебной власти в политических целях, запугивание СМИ и аккумуляция власти в руках представителей исполнительной ветви вряд ли можно назвать беспрецедентными явлениями в грузинской политике. В 2007 году правительство Михаила Саакашвили, управляемое «Единым национальным движением», применило силу против антиправительственных демонстрантов, объявило в стране чрезвычайное положение и прекратило вещание основного оппозиционного канала «Имеди». Тем не менее, беспрецедентным является заявление «Грузинской мечты» о выходе из соглашения, достигнутого при посредничестве Евросоюза — это шаг, который послужил толчком к возобновлению политического кризиса и сигналом о разрыве «Грузинской мечты» с Западом, а также о ее приближении к модели нелиберальных режимов.
В этом соглашении было несколько пунктов о разделении власти, однако самым важным пунктом, вероятнее всего, являлось обязательство провести новые парламентские выборы, если «Грузинская мечта» не наберет более 43% голосов на местных выборах в октябре. Недавний опрос, проведенный Международным республиканским институтом, показал, что «Грузинская мечта» далека от этой отметки.
Одновременно с этим появляются новости, шокирующие даже по грузинским меркам, — новости о том, что в августе вступило в силу межгосударственное соглашение о сотрудничестве между Комитетом государственной безопасности Белоруссии и Службой государственной безопасности Грузии. Это соглашение, изначально подписанное в 2016 году, связывает правительство Грузии с одним из самых жестоких режимов в мире, а белорусская служба КГБ и ФСБ России поддерживают очень тесные связи.
Пока грузинские официальные лица не отрицали существование этого соглашения, но они критиковали сообщения о нем. Отказ от соглашения с Евросоюзом и заключение соглашения с диктаторским режимом в Минске выставляют Грузию, мягко говоря, в не слишком благоприятном свете и усиливают тревогу по поводу приверженности нынешних грузинских властей ориентации на Запад и демократическим ценностям.
Опросы общественного мнения неизменно показывают, что более двух третей жителей Грузии поддерживают идею евроатлантической интеграции. Хотя правительство «Грузинской мечты» настаивает, что оно стремится к более глубокой интеграции с Евросоюзом и НАТО, недавние события показывают, что оно сделало выбор в пользу однопартийного правления и тактики задабривания Москвы. Это подрывает всю ту усердную работу, которая была проделана за много лет в направлении интеграции с евроатлантическим сообществом, и теперь некоторые европейцы идут на попятную. Гарибашвили был вынужден отменить запланированную поездку в страны Балтии, поскольку в свете последних событий в Грузии лидеры прибалтийских государств не захотели, чтобы он приехал.
Перед лицом такого отступления от демократии Вашингтон может и должен предпринять ряд мер.
Соединенные Штаты обладают в Грузии значительным весом и рычагами воздействия, которые основаны на давних связях, складывавшихся на протяжении многих лет. Администрация Байдена и конгресс, которые демонстрируют мощную поддержку Грузии, должны призвать «Грузинскую мечту» вернуться к выполнению условий соглашения с Евросоюзом. Они также должны настаивать на обеспечении тщательного наблюдения за октябрьскими выборами в местные органы власти (если позволит ситуация с пандемией).
Если «Грузинская мечта» не вернется к соблюдению условий соглашения, откажется отменить свои договоренности с белорусским режимом или прибегнет к махинациям на выборах, администрация Байдена должна ввести адресные санкции в отношении руководства партии «Грузинская мечта». Хотя Соединенные Штаты никогда не принимали таких мер в отношении Грузии, это, вероятно, единственный способ остановить нынешний упадок.
Соединенные Штаты обязаны сделать это ради интересов подавляющего большинства граждан Грузии, которые хотят, чтобы их страна оставалась на прозападном пути. В интересах Вашингтона оказать помощь самой проамериканской стране региона и защитить там интересы Соединенных Штатов.
Иэн Келли был послом США в Грузии с 2015 по 2018 год, а сейчас он работает в Северо-Западном университете.
Дэвид Крамер — бывший помощник госсекретаря по вопросам демократии, прав человека и труда, а ныне старший научный сотрудник Школы международных и общественных отношений Стивена Грина при Международном университете Флориды.
