Вулканы — главные свидетели преступлений Монреальского протокола

Монреальский и Киотский протоколы — продолжающаяся более 30 лет диверсия с участием группы российских политиков, экспертов и чиновников, количество жертв и экономический ущерб которой нарастают. Технологический тупик из-за отсутствия альтернатив запрещенным якобы озоноопасным веществам привел в 2014 году к фактическому выходу Евросоюза из Монреальского протокола. Однако возможность для России пойти по пути ЕС и восстановления холодильного сектора промышленности блокируется лоббистами ТНК и ЮНИДО

О значении открытия фторированных углеводородов для мировой цивилизации

Проблема выбора рабочих тел энергетических циклов существует с момента появления паровых машин. Поначалу она существовала в виде контроля качества воды, заправляемой в котлы паровых машин, поскольку до начала прошлого века других рабочих тел в технике практически не использовали. Первыми, кто стал использовать иные рабочие тела в энергетических циклах, стали холодильщики. У них впервые в качестве рабочих тел обратного цикла Ренкина в конце позапрошлого и в начале прошлого веков стали использовать углекислоту, аммиак и двуокись серы. С 1920-х годов появились патенты о применении углеводородов для генерации холода. Но все перечисленные рабочие тела, за исключением углекислоты, были опасны для человека. Углекислота хотя и была практически инертна, но требовала слишком высоких давлений в холодильном цикле, что также создавало проблемы с безопасностью всего устройства.

Облегчение для инженеров наступило после появления фторированных углеводородов в 1930-х годах. Их появление стало возможным после освоения в начале прошлого века технологии получения фтора, которую разработал французский учёный Анри Муассан (1852−1907).

Новые вещества получили торговое название «фреонов», поскольку оказались исключительно удобны для генерации холода в обратном цикле Ренкина. Кроме того, они были безопасны для человека, имели низкое давление при хранении в жидком состоянии, стабильны и химически пассивны. Важно ещё и то, что их был целый гомологический ряд, аналогичных по химическим свойствам веществ, с разными температурами кипения. Тяжёлые углеводороды при фторировании давали более высококипящие фреоны, а лёгкие углеводороды, соответственно, давали более низкокипящие соединения. Такой ряд веществ обеспечил очень быстрое развитие холодильной отрасли, которая к середине прошлого века разработала и освоила выпуск безопасного холодильного оборудования практически на весь диапазон температур от низкотемпературных (-100оС), до высокотемпературных (+15 оС), необходимых для кондиционеров в горячих цехах. Аммиак, несмотря на его высокую энергетическую эффективность, стали повсеместно заменять на безопасные фреоны.

Фтор — «серый кардинал» Монреальского протокола, или Для чего фтор вырядился хлором

Но счастливая жизнь холодильной отрасли была недолгой. Жизнь безопасных фреонов нарушил гексафторид урана, без которого пока никак нельзя получить ни ядерное топливо для атомных станции, ни оружейный уран для военных целей.

Для получения гексафторида урана, изотопы которого потом разделяются на центрифугах, необходим фтор. Его в природе немного и он относится к исчезающим видам сырья. По этой причине фреоны, которые также являются производными фтора, стали невольными конкурентами атомной промышленности. Обострило ситуацию с сырьевым фтором и разорительное применение спреев, которые оказались исключительно удобными для бытового применения. Поскольку фреоны инертны, не токсичны, не горят и имеют низкое давление пара над жидкостью, то их стали применять в бытовых спреях для очистки сантехники, для распыления лака для волос, в качестве дезодорантов, в качестве распылителей для красок и эмалей. Объём выпуска спреев в мире достиг к началу 1970-х годов несколько сотен миллионов баллончиков в год, а расход фреонов составил более 300 тыс. тонн [1]. Учитывая, что содержание фтора во фреонах для спреев было не менее 30%, то реальный расход фтора на спреи достиг уровня 100 тыс. тонн в год. Но этот фтор в составе фреонов безвозвратно распылялся, а атмосфере, а новых месторождений не открывалось. Для США возникла проблема быстрого исчерпания стратегических запасов фтора. Надо было что-то делать.

Тут и возникла спасительная идея гибели озонового слоя Земли от воздействия фреонов на озоновый слой. Её невольно подсказал Джеймс Лавлок, исследуя возможности созданного им датчика малых концентраций газовых компонентов для хроматографов. Благодаря своему изобретению он в 1964 году увидал в верхних слоях атмосферы Великобритании следы фреонов R11, R12 и R113 [2]. Лавлок предположил, что эти фреоны из холодильников, хотя фреон-113 в холодильниках использовался не столь широко. Но он не мог предположить, что эти фреоны вполне могли прийти от вулкана Бызымянный на Камчатке, который находился на одной широте с Глазго в Шотландии, где и отбирались пробы воздуха. Важно, что извержений вулкана Безымянный в 1950−60-х годах было несколько.

Наиболее мощное сопровождалось гигантским выбросом вулканических газов на высоту до 40 км. В составе вулканических газов есть весь набор фреонов известных человеку. Попав в верхние слои атмосферы они могут просуществовать несколько лет, поскольку температуры и давление на высотах 10 км и выше довольно низкие, и грозовые разряды бывают крайне редкими, если сравнивать с приземными высотами. Грозовые разряды в атмосфере существенно сокращают количество загрязняющих газов и являются реальными чистильщиками атмосферы от неосновных газов, в том числе и от вулканических.

Следует отметить, что чувствительный детектор, изобретённый Дж. Лавлоком, диагностировал хлорсодержащие фреоны на уровне до 50 пг/м3. Но предположение Дж. Лавлока явно не соответствует материальным балансам, поскольку в 1960-е годы количество изготавливаемого фреона-11 было на уровне 20−40 тыс. тонн. По этой причине концентрации производимого человеком фреона-11 в атмосфере не могли превысить значений 1−10 пикограммов на 1 м3 воздуха, что на порядок ниже порога чувствительности для датчика, разработанного Лавлоком.

Но смелое предположение Дж. Лавлока в определении источника хлорсодержащих фреонов в атмосфере Великобритании оказалось исключительно уместным для решения задачи прекращения разбазаривания стратегического фтора для атомной энергетики США. Гипотеза профессора Франка Роуленда и его аспиранта Марио Молины [3] о влиянии хлорсодержащих фреонов на образование озоновых дыр в земной атмосфере оказалась для США спасательным кругом, поскольку волевым решением запрещать какое-либо производство в США невозможно по закону. А тут ещё и наука дала обоснование. Надо отдать должное американской научной школе. У них работы учёных из других стран по традиции редко упоминаются. По этой причине перечень рекламных «страшилок» об образовании озоновых дыр был фантастически широк. Но если бы кто-то напомнил работы 1930-х годов академика Николая Вавилова, то этот перечень пришлось бы существенно сократить. По крайней мере в части всемирного голода, который обещали из-за гибели злаков от ультрафиолетового излучения. Позже эту «страшилку» перестали активно внедрять в сознание неподготовленных слушателей, поскольку специальные исследования 1990-х годов не подтвердили гибель растений при заявленной интенсивности ультрафиолетового излучения.

В конце 1970-х годов в США ввели запрет на производство хлорсодержащих фреонов, несмотря на то, что научное сообщение было всего лишь недоказанной гипотезой, каковой она остаётся и по сегодняшний день. Но СМИ в мировом сообществе настолько широко и мощно «разогрели» тему озоновой опасности, что её стали обсуждать в комитетах ООН. К 1985 году стараниями заинтересованных структур ООН в Вене удалось собрать необходимое количество заинтересованных, по разным причинам участников для подписания конвенции по озону [4]. В предельно сокращённом пересказе заключительный текст конвенции выглядел предельно просто и безобидно для подписантов:

• мы пока не знаем причину образования озоновых дыр;
• мы предполагаем, что это плохо;
• мы будем выполнять исследования для выяснения причин и следствий этого факта;
• если мы найдём причины, то мы попытаемся их ликвидировать, ради спасения Земли от грозящей катастрофы.

На всякий случай, в конвенции даны пять наиболее вероятных причин образования озоновых дыр. Среди этих причин была заложена и гипотеза Молины-Роуленда по влиянию фреонов на гибель стратосферного озона. Иными словами, в 1985 году был дан старт для поиска причин образования озоновых дыр, объявлен конкурс научных объяснений и определён приз победителю.

Как была «подтверждена» фреоновая гипотеза разрушения озоносферы

Но, как вскоре стало понятно, фреоновая гипотеза Молины-Роуленда была заранее определена в качестве победителя, но для её признания на международном уровне в качестве истины требовалось её убедительное научное подтверждение. А если такового не было, то оно должно было убедительно быть разыграно при поддержке СМИ, Нобелевского комитета и самых авторитетных научных изданий.

На следующий год это подтверждение всему миру было поднесено в качестве незабываемого шоу-эксперимента над Антарктидой [5]. Его исполнителем была г-жа Сьюзан Соломон, которая отправилась на американскую антарктическую станцию, расположенную у подножия действующего вулкана Эребус, для взятия проб газа в стратосфере, чтобы доказать наличие фреона-12 именно в зоне существования циркумполярного антарктического вихря. Пробы газа вблизи действующего вулкана, высота которого 4100 метров, показали наличие окиси хлора. Как ни странно, но наличие окиси хлора по непонятной для науки причине эта госпожа посчитала за присутствие фреона-12, который якобы уже начал разрушать озоновый слой, чудесно превратившись в окись хлора. Американские учёные посчитали эти результаты достаточными для утверждения о виновности фреона-12 в разрушении молекул озона, а также в том, что это единственно возможная причина образования озоновых дыр.

Американская простота логической схемы и глобальный характер выводов потрясли научный мир и прежде всего вулканологов, для которых наличие хлора в вулканических газах, как и всего перечня известных человеку фреонов, было давно известно. По этой причине реакция вулканологов на эксперимент Сьюзан Соломон была ожидаемой. Гарун Тазиев, известный вулканолог с мировым именем, крайне отрицательно охарактеризовал результаты эксперимента, приравняв его к научному подлогу [6].

Важно отметить и факт безуспешности многократного повторения поиска окислов хлора в верхних слоях атмосферы при отсутствии рядом действующего вулкана, хотя поиски выполнялись по методике, аналогичной той, которую использовала г-жа Соломон, и на тех же высотах [7].

Но самым красноречивым доказательством отсутствия действия хлора и производных хлора и фтора вулканических газов на озоновый слой стали результаты исследования извержения вулкана Пенатубо в 1991 году. Несмотря на гигантский объём выбросов вулканических газов, озоновая дыра при этом не образовалась. Стало ясно, что оценка Гаруном Тазиевым результатов и методики эксперимента Сьюзан Соломон имели все основания. Гипотеза Молины-Роуленда так и не получила подтверждения, но Нобелевскую премию американцы всё-таки получили — за гипотезу! Кроме того, условия Монреальского протокола подписали к тому времени уже более 100 государств, в том числе и Россия.

Несмотря на это, к 2000 году в мире уже было опубликовано около 20 гипотез, объясняющих причины разрушения озонового слоя [8], каждая из которых была не менее достоверной в сравнении с фреоновой, которую усилиями политиков приняли за бездоказательную истину. Но из принятых добровольных обязательств по озону ни одно из государств до сих пор не вышло, поскольку за выход из договора государство лишалось возможности покупать холодильную технику и кондиционеры у стран-участниц Монреальского протокола, которые были втянуты в сговор, некий аналог Ганзейского союза.

Как Россия стала и продолжает добровольно оставаться главной жертвой Монреальского протокола

Приняв откровенно кабальные условия Монреальского протокола к Венской конвенции по охране озонового слоя, Россия оказалась главной жертвой политической интриги и добычей ТНК, которым достался российский рынок бытовой и промышленной холодильной техники, хотя Россия в то время была одной из немногих стран, которая имела полностью независимую от внешнего мира холодильную промышленность. После принятия условий Монреальского протокола отечественные заводы, производившие холодильное оборудование, компрессоры и холодильные агрегаты, практически все разорились по причине поспешности запретов на использование фреона-12 и других хлорсодержащих фреонов, при отсутствии альтернатив запрещаемым веществам, что противоречило требованиям отечественных нормативов по безопасности. Кроме того, у предприятий не было средств на разработку и освоение новых агрегатов, работающих на «озонобезопасных» фреонах. В итоге России пришлось закрыть пять заводов, производящих весь перечень хлорсодержащих фреонов и ликвидировать оборудование для их производства.

Но самым сложным оказался вопрос по созданию производства гидрофторуглеродов (ГФУ) в России. Если производить эту группу веществ для использования в холодильной технике, то уровень качества должен быть довольно высоким, поскольку при эксплуатации малых и средних холодильных машин неизбежен контакт фреона с пищевыми продуктами и с человеком, если речь идёт о бытовых агрегатах. Это означает, что количество опасных примесей в таких фреонах должно быть не выше санитарных норм, которые для фторпроизводных находятся на уровне 1−10 ррм (ррм — миллионная доля). Поскольку гидрофторуглероды относятся к нестабильным соединениям, то очистка этих соединений возможна в многостадийном процессе и велика по затратам. Но даже и изначально хорошо очищенные гидрофторуглероды в работающей холодильной машине очень быстро нарабатывают в своём составе продукты разложения и становятся откровенно ядовитыми.

Уровень цены для производимого в России ГФУ R-134a в начале 1990-х годов прогнозировался технологами из Кирово-Чепецкого «Химпрома» не дешевле $35 за 1 кг продукта. По этой причине и было принято решение не производить его в России, а покупать за рубежом, рассчитывая, что там будут производить безопасный R-134a по цене в три раза ниже, чем в России. Позже оказалось, что в Россию поступал в продажу откровенно непригодный для контакта с пищевыми продуктами R-134a, изготавливаемый в США и Европе, а позже и в Китае по упрощённой технологии с количеством неизвестных примесей на уровне 1−2% по массе. Но цена такого откровенно грязного газа была в России была не дороже $15 за 1 кг. Продавцов и покупателей это устраивало. Размер дилерской премии в начале 1990-х годов был $1 за 1 кг R-134a, а контроль качества мало кого интересовал, поскольку Санэпидемнадзор в 1990-х свои функции утратил и соблюдение медицинских нормативов никто не контролировал, и на таможне был льготный режим без какого-либо контроля.

Истинный состав товарного R-134a стал известен только благодаря рекламе в интернете R-134a сорта «фарма» для ингаляции органов дыхания от фирмы «Сольвей». В составе товарного газа, поставляемого для заправки холодильников, было 39 примесей, из которых более половины были неизвестны по свойствам. Для фторсодержащих соединений такое принципиально недопустимо из-за их крайней токсичности. Данные FDA (Управление по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов США) [9] не противоречили данным фирмы «Сольвей», но были более скромными по количеству примесей. Учитывая опасный характер неисследованных фторидов для здоровья обслуживающего персонала и для потребителей пищевых продуктов, контактирующих с хладагентами, вся ситуация с ГФУ приняла характер надвигающегося международного расследования.

В Европе к проблеме безопасного использования R-134a отнеслись иначе. Взамен запрещённым R-12 и другим ХФУ стали использовать углеводороды: изобутан и пентан, которые хоть и могут гореть и взрываться, но они не ядовиты и не содержат неизвестных примесей. В бытовых холодильниках их заправка невелика и при высокой культуре производства и надёжной автоматике можно добиться высокого уровня безопасности. Однако «Лондонская пожарная служба неоднократно сообщала, что 90% пожаров с летальным исходом связано именно с взрывами холодильников и вдыханием черного токсичного дыма, образующегося при горении теплоизоляционных материалов холодильников. Таких пожаров в Лондоне происходит приблизительно 300 в год, то есть практически почти каждый день происходит пожар из-за возгорания холодильника (см. статью Владимира Сывороткина «Нескончаемая цепь преступлений Монреальского протокола»). Дальнейшее увеличение масштабов применения углеводородов в торговых, складских и судовых холодильных агрегатах создаёт ещё более высокие риски, поскольку количество взрывоопасного вещества может при утечках хладагента из-за нарушения герметичности стать причиной мощных объёмных взрывов или использовано при диверсиях.

В общей оценке ситуации с рабочими телами после введения запретов на использование фреонов не вызывает сомнения практически полный технологический тупик в задаче нахождения действительных альтернатив каждому из запрещённых фреонов, которые использовались не только в бытовых холодильниках, но и во множестве других технологий, в частности, в промышленной безуглеродной энергетике, использующей низкопотенциальную тепловую энергию земных недр, тепловых выбросов металлургии и цементных печей, горячего конденсата после турбин на электростанциях. Эти источники бросовой тепловой энергии после запретов фреонов только ухудшают проблему глобального потепления, поскольку сбрасывают своё тепло в атмосферу. Неизбежно возник вопрос о приоритетах в выполнении запретов. Запретив фреоны, человек исключил возможность использования низкопотенциального безуглеродного тепла геотермальных станций, хотя формально можно работать и на углеводородном цикле с пентаном. Но кто согласится работать на такой электростанции, если она в любой момент может взлететь на воздух от случайной искры? При этом объём рабочего тела, то есть взрывоопасного углеводорода на электростанции, не 50−70 граммов, как в бытовом холодильнике, а несколько тонн вещества. Надо ещё подумать, где размещать такое «чудо современной техники»!

Монреальский протокол передает эстафету по контролю хладагентов Киотскому

Через пять лет после Монреальского протокола мировое сообщество приняло новые природоохранные ограничения по Киотскому протоколу. На этот раз по причине парниковой опасности. Физическая модель, как и в Монреальском протоколе, основана на более древней гипотезе Фурье-Тиндаля, которая к заявленному глобальному характеру изменений климата Земли не имеет прямого отношения. Но политические цели этой акции действительно имеют глобальный характер. Основным критерием по ограничению использования рабочих тел стало время жизни газов в атмосфере. Водяной пар как главный виновник локального изменения температуры, отмеченный в гипотезах Фурье и Тиндаля (1861 г.), обеспечивающий около 70% эффекта нагрева атмосферы, удерживая тепловое излучение Земли от ухода его в комической пространство, в расчётах не учитывается, поскольку считается, что оно изначально присуще модели. Но главными виновниками глобального потепления сначала объявили СО2, затем — метан и совсем недавно — якобы долгоживущие фторсодержащие газы. Методику определения времени жизни этих газов никто никогда не видел. Это коммерческая тайна климатологов. Без особого труда можно отметить, как и прежде, тенденцию глобального контроля за сырьевыми ресурсами атомной энергетики и контроля за развитием альтернативных технологий через запреты по использованию рабочих тел энергетических циклов.

Важно отметить, что среди озонобезопасных фреонов, разрешённых к применению, оказались вещества с большим временем жизни в атмосфере, если верить данным, приведённым в приложении к Киотскому протоколу, и большим значением времени жизни (Lifetime) и потенциала глобального потепления (ПГП). Из этого следует, что то, что хорошо по озоновой безопасности, очень плохо по парниковому эффекту. Кроме того, к 2014 году стало ясно, что гипотеза Молины-Роуленда за 40 лет с момента опубликования так и не нашла подтверждения, но хорошо подтверждается по углеводородной версии, официально заявленной в 1985 году в тексте Венской конвенции по озону 1985 года как одна из вероятных [4]. С другой стороны, причины глобального потепления не имеют пока единого мнения о состоятельности той гипотезы, что нам оставили Фурье и Тиндаль в позапрошлом веке, наблюдая за влиянием облачности на ночные температуры садового участка. Однако до глобальных обобщений эту гипотезу довели современные климатологи, благодаря появлению в XX веке глобальной сети температурного мониторинга. Но мониторинг всего лишь инструмент. Единое мнение есть лишь о наличии климатической неустойчивости, а серьёзных причин этому существует не менее тридцати. Помимо Солнца на Землю действуют и соседние планеты, корректируя её траекторию и вызывая тектонические и вулканические последствия.

Кроме того, Земля не относится к категории мёртвых планет. Внутри самой Земли непрерывно идут процессы с выделением через рифтовые разломы водорода и метана в сотнях миллиардов тонн в год [8]. И значительная часть этого объёма хорошо горящего газа поджигается грозами и сгорает в атмосфере. Часть метана усваивается метанотрофными бактериями с выделением тепла, которое подогревает льды Ледовитого океана [10]. Всё это богатство причин климатической изменчивости ещё только осмысливается человеком. А тут уже всему миру навязаны «добровольные» запреты по международному договору. Всё-таки сначала надо было осознать причины изменчивости климата, а уж потом что-то «добровольно» запрещать или разрешать. Но поспешили, и теперь научная неопределённость стала базой для политических манипуляций.

Неразрешимая проблема с получением безопасного R-134a, который концерн «Дюпон-де-Немюр» сделал панацеей от озоновой опасности, очень просто разрешалась простым запретом на использование R-134a по признаку парниковой опасности. До этого момента никто якобы и не мог предположить такого события, поскольку не было методики расчёта. Но вдруг эта методика появилась, и надо было R-134a срочно запрещать, иначе температура на Земле повысится на 2 ºС и всё живое погибнет. Такое развитие событий характеризует всю процедуру как детскую игру, исполняемую политиками-глобалистами в мировом масштабе. И наука в этой игре оказалась в роли «певца за сценой». Непонятно, кто считал и как считал времена, балансы и сроки наступления глобальных событий, опасных для всего человечества. Ссылки на гигантские компьютеры и суперпрограммы для глобальных обобщений выглядят не более чем игра в прятки от оппонентов.

Лишь физикам было ясно, что расчёты открытой термодинамической системы, коей является планета Земля, являются грубой оценкой, поскольку погрешность расчёта таких систем составляет от 200 до 400%. Но это азбучная истина для теплофизиков, а для климатологов были заготовлены другие истины.

Почему ЕС вынужден был незаметно выйти из Монреальского протокола

Поскольку был решён главный вопрос — цель климатической рулетки была достигнута, рынки захвачены, конкуренты разорены и прибыль получена, панацею можно без особых проблем убрать, поскольку возникли проблемы с безопасностью для человека из-за непригодных для использования суррогатных заменителей запрещённых веществ. Сгоревший высотный дом в Лондоне с сотней трупов, пожары и отравления в других странах заставили задуматься над последствиями бездумных запретов рабочих тел в отсутствии полных альтернатив. Подошло время вызова авторов глобальных климатических сценариев на сцену для вручения наград за результаты.

Европейский союз этот момент удачно использовал в своём регламенте № 517/2014 «о фторсодержащих парниковых газах» [11]. Этот документ был представлен от Европейского парламента и Совета Европейского союза. В нём без особых объяснений, но со ссылкой на четвёртый отчёт МГЭИК, заявлено, что «развитым странам надо к 2050 году сократить выбросы парниковых газов на 80−85% от уровня 1990 года, чтобы ограничить изменение климата на уровне роста температуры на 2ºС». Для справки можно отметить, что в отчётах МГЭИК не учитывается эмиссия метана через рифтовые разломы в тех объёмах, которые существенно больше всей массы углеводородного сырья, используемого человеком для обогрева и для транспорта, о чём последние тридцать лет без конца напоминают геологи [9]. Но климатологам Земля представляется мёртвым астероидом, не имеющим собственных источников гигантских выбросов метана и водорода, которые никак не вписываются в климатические модели, опубликованные в отчётах МГИЭК.

Далее Комиссия ЕС приняла Стратегический план перехода к 2050 году к конкурентоспособной низкоуглеродной экономике, одобренной решением Европарламента ещё в 2012 году.

«Выбросы, не содержащие СО2, с учётом фторсодержащих парниковых газов к 2030 году должны быть сокращены на 72−73%… Относительно уровня 2005 года уровень выбросов должен составить 60−61%».

Но это всё планы. Здесь ЕС наконец обозначил своё главенство в идеологии парникового эффекта. Интересы США по фторпроизводным удовлетворены в Монреальском протоколе, теперь пришло время обеспечить интересы Европы. Но опять за счёт интересов России, как о том и мечтал в своё время Збигнев Бжезинский.

По тексту регламента ЕС, для выполнения плановых показателей вводится строгий учёт всех выбросов фторсодержащих парниковых газов. Вводится строгий запрет на использование хладагентов с высоким потенциалом глобального потепления (ПГП), составляющим не меньше 2500. При этом «расчёт ПГП производится для одного кг газа относительно одного кг СО2 на 100 лет. По возможности расчёт должен производиться по данным Четвёртого отчёта по методике МГЭИК».

Всё очень строго. Но почему на период 100 лет, когда экспериментально доказано и опубликовано в академическом издании, что этот срок составляет всего 2 года, что в 50 раз меньше для всех неосновных атмосферных газов? Это означает, что приведённые в приложении значения ПГП газов каждый заинтересованный пользователь имеет право уменьшить в 50 раз, взяв за основу более достоверные данные, опубликованные АН СССР [12]. Текст регламента это допускает, поскольку в нём написано:

«По возможности расчёт должен производиться по данным Четвёртого отчёта по оценке МГЭИК».

Более того, в отчёте МГЭИК 2013 года (IPCC-2013, подготовку которого возглавила классик мировой политэкологии Сьюзан Соломон) приведены концентрации четырёхфтористого углерода (СF4) в атмосфере в 1995 и 2012 годах. Тогда, зная количества выбросов этого вещества за обозначенный период времени и рассчитав балансы, мы получим действительное время жизни в атмосфере этого «долгожителя» среди парниковых газов. И кто же оказался прав по официальным данным МГЭИК? Время жизни CH4 оказывается равным не 50 тыс. лет, как заявляла Сьюзан Соломон [14], и не 12 тыс. лет, как написано в приложению к Киотскому протоколу, а не более двух лет [13], как это показал 60 лет назад в своей классической монографии «Природа длинной искры» [12] профессор Илья Самуилович Стекольников.

Почему в этом споре оказался прав советский исследователь, а нобелевские лауреаты МГЭИК себя высекли, как унтер-офицерская вдова, вполне понятно — Стекольников исходил из крамольной «гипотезы» о существовании в атмосфере Земли молний, а грозы являются хорошими чистильщиками атмосферы и тем самым обеспечивают уменьшение концентрации неосновных газов в атмосфере на четыре порядка. Если бы книга И. С. Стекольникова публиковалась сегодня, то он наверняка был бы объявлен лжеучёным и климатическим диссидентом. Впрочем, и сегодня не поздно объявить его работы тяжёлым наследием сталинской тоталитарной науки.

А вот вопрос о том, почему нобелевская МГЭИК на четыре порядка величины, если считать по массовым балансам CF4, занизила оценку классика политэкологии Сьюзан Соломон, остаётся открытым. Видимо, расчёт массовых балансов газов по приведённым концентрациям для МГЭИК непосильная задача. Но даже не это главное.

Важнейшим является подпункт 11 стр. 2 регламента ЕС:

«При наличии пригодных альтернатив следует ввести запрет на размещение на рынке нового оборудования для охлаждения, кондиционирования воздуха и пожаротушения, в котором содержатся или используются отдельные фторсодержащие парниковые газы. В случае отсутствия технически пригодных альтернатив, или невозможности их использования по техническим причинам, или в силу действия норм безопасности, или несоразмерности затрат в случае использования таких альтернатив комиссия может ввести ограниченное по времени исключение до выхода на рынок соответствующих изделий и оборудования».

По тексту этого пункта видно, как легко и просто Евросоюз обеспечивает интересы своих производителей холодильного оборудования и защищает здоровье своих граждан. Надо только создать комиссию и дать ей право для введения льгот и предоставления квот.

Успех Европы по преодолению запретов на использование фторсодержащих рабочих тел для холодильного оборудования в рамках Киотского протокола стал возможен из-за полного отсутствия законченного знания под заявлениями о причинах изменения климата на Земле, а также полном игнорировании результатов исследований о влиянии грозовых разрядов на атмосферные газы, выполненных в период с 1906 по 1960-е годы. Изменчивость погоды на Земле никем не оспаривается, но тенденции глобального изменения климата и причины их вызывающие пока не имеют законченной научной основы.

Более того, в современной трактовке основных критериев оценки роли атмосферных газов в создании эффекта удержания теплового излучения, времена жизни газов в атмосфере совершенно не соответствуют ни прежним экспериментальным данным, ни вновь полученным и официально опубликованным. В отчётах Межправительственной группы экспертов по изменению климата (МГЭИК — IPCC), которая считается самой авторитетной международной научной организацией в части определения причин изменения глобального климата Земли и последствий его изменения для человечества, ни корпускулярная энергия Солнца, ни эмиссия водорода и метана из недр Земли не учитываются — и это несмотря на то, что оба эти параметра в количественном отношении сравнимы с потоком энергии, поступающей на Землю от Солнца. Не учитываются также и тепловые потоки из недр Земли. По сути, Земля представляется как астероид, без вулканов, без землетрясений, без магнитного поля, без взаимодействия с «солнечным ветром».

Пока можно констатировать, что главным научным достижением МГЭИК стало рождение политической климатологии, отражающей интересы ТНК при полном молчании академических институтов, зависящих от грантодателей.

Почему Россия не захотела последовать примеру ЕС?

Обращаясь к современному состоянию проблемы выбора рабочих тел энергетических циклов, в частности, к задаче обоснованного использования фреонов для отечественной холодильной отрасли, равно как и для альтернативной энергетики, систем пожаротушения, технологии очистки и обезжиривания поверхностей, удаления стойких загрязнителей и множества других задач, не менее важных для других отраслей, есть все основания утверждать, что все эти задачи можно было решить и 35 лет назад, если бы была проявлена политическая воля руководства РФ. Простые и эффективные решения существовали как тогда, так и сегодня.

Не хватает лишь официально опубликованного технического задания, заказчика, то есть государственной структуры, ответственной за этот сектор экономики, и гарантии финансирования. Без этой триады остаётся только покупать за рубежом готовые решения и на все времена согласиться на зависимость от иностранных производителей без надежды на возрождение своего производства. Иными словами, это полное отсутствие технологического суверенитета, что является отличительной особенностью «банановых республик». Для достижения этого колониального состояния Российской Федерацией со времён СССР была проделана огромная работа, начавшаяся с принятия Михаилом Горбачёвым условий Монреальского протокола в обход позиции советской научной делегации.

Пример регламента ЕС 517/2014 от 16.04.2014 является отличной иллюстраций довольно простого способа преодоления навязанных запретов на использование рабочих тел на основе гражданского права — если нет равноценной альтернативы, то нет и права на запрет продукции массового спроса. Чтобы замаскировать международный скандал, заключающийся в фактическом выходе ЕС из Монреальского протокола, в регламенте оговаривается готовность сразу вернуться к запретам озоноопасных фреонов, как только на рынке появляется полноценная для них альтернатива. Если ЕС смог воспользоваться таким простым приёмом, то почему Россия не смогла сделать то же самое в 1990-х годах? Ведь именно российские учёные разгадали истинную причину гибели озона в 1993 году и ещё раз подтвердили истинные времена жизни газов в атмосфере в 2015 году [12, 13].

Европейский регламент не смог бы появиться в столь смелом варианте, если бы не эти российские публикации, которые исходили, увы, не от институтов РАН, которые молчали из-за страха остаться без грантов за нечаянно упоминание истины полувековой давности. Но что же тогда мешает самой России пойти по дороге, которую проложил ЕС в 2014 году, а не оставаться в роли колонии? Казалось бы, к этому подталкивает нас и провозглашённый Россией курс на отказ от собственной технической политики, и ликвидация российских ГОСТов под видом гильотинирования «избыточного» санитарно-экологического регулирования, и официальный переход на стандарты Евросоюза в рамках так называемого «гармонизационного» соглашения, частью которого является унификация регламентов по регулируемым веществам Монреальского протокола. Поэтому не просто приходится конкретным чиновникам в правительстве РФ откровенно, не давая никаких разумных объяснений своим действиям, работать на сохранение двойных стандартов в отношении России, даже когда для этого не осталось никаких формальных оснований. Им вольно (скорее, «невольно») приходится саботировать выполнение своих служебных обязанностей и принимать на себя риски обоснованных подозрений в международной коррупции и даже в организации диверсий — гибель экипажей подводных лодок, пожары торговых центров, нанесение ущерба экономике России и её обороноспособности как прямое следствие выполнения требований Монреальского протокола.

Правоохранительным органам при этом приходится долго выяснять истинные причины катастроф. Особенно ярко ситуация с двойными стандартами и поиском виновных проявилась при расследовании аварии на подводной лодке «Нерпа». Виновным в гибели людей сделали командира корабля, хотя на самом деле принятые правительством РФ запреты на применение пожаротушащих веществ до сих пор не соответствуют Конституции России по гарантии безопасности человека. Недоказанную климатическую гипотезу поставили выше приоритета гарантии жизни человека вследствие ратификации международных «добровольных» обязательств. Но даже после того, как в 2011 году было найдено приемлемое решение за счёт разрешения на использование в качестве пожаротушащих веществ запрещенных ранее фторуглеродов, в 2014 году последовало новое распоряжение правительства РФ о запрете 95 веществ, и прежде всего, пожаротушащих бромфреонов. Это произошло, видимо, уже в ответ на 4-й доклад МГЭИК и принятие Регламента 517 ЕС.

Остаётся только добавить, что в анализ причин катастрофы в ТРЦ «Зимняя вишня», в которой присутствовали воспламеняющийся как порох поролон, поры которого заполнены изобутаном, и не работающая система тушения пожара, заправленная нестабильным R-125, разложение которого начинается уже при 100оС, неизбежно подводит любого исследователя к мысли о том, что любые предложения наших отечественных и зарубежных доброхотов от экологии и климатологии надо тщательно проверять на соответствие с Конституцией РФ, отменёнными ГОСТами РФ, действительными параметрами предлагаемых альтернатив от инофирм, иначе мы никогда не найдём настоящих причин катастроф, которые являются неизбежным следствием бездумно и безответственно принятых добровольных обязательств в рамках Монреальского и Киотского протоколов, не имеющих научных оснований.

Выводы

Поскольку в статье речь идёт о политэкологии, то все тонкости политических решений почти всегда остаются неизвестными и предлагать какие-либо законченные решения не имеет смысла. Но при этом автору остаётся отметить очевидные, по его мнению, противоречия, требующие решения, и возможные варианты этих решений.

1. Принципиальным является вопрос о состоятельности оценок ПГП, указанный в Приложении II к Регламенту ЕС 517. Учитывая факт различия времени жизни газов в атмосфере по версии IPCC и по версии АН СССР, а также наличие подтверждения менее чем двухлетнего времени жизни в атмосфере наиболее долгоживущего CF4 по последним данным, опубликованным IPCC в 1995 и 2013 годах [13 ], Россия и все другие страны-участницы обоих протоколов имеют все основания использовать опубликованные значения ПГП, уменьшенные в 50 раз, с учётом дважды доказанного двухлетнего срока жизни для всех газов, оказавшихся в атмосфере Земли, за исключением основных атмосферных газов, к которым относятся азот, кислород и аргон.
2. Кроме того, можно вновь вернуться к варианту гарантированного сохранения рабочего тела в бытовых холодильниках, использующих вещества любого уровня опасности для окружающей среды, но безопасные для человека. Технически, решение такой задачи было возможно выполнить и 30 лет назад, но тогда условия диктовались России без обсуждения любых предложений, хотя это предложение было подано автором, как членом межведомственной комиссии РФ по озону. В настоящее время, судя по успешному принятию регламента ЕС, условия стали более благоприятными для выполнения такого несложного варианта.
3. Важно отметить, что предлагаемые сегодня в качестве очередной «альтернативы» фторолефины фирмы «Ханиуэлл» США, при их заоблачной цене $100 за кг, заявленной при первом сообщении о них в России, также нестабильны и обладают богатым составом опасных примесей. Они, кроме того, ещё и горят. По этой причине их использование в энергетических циклах, вместо вновь запрещаемого R-134a и других ГФУ, по ратифицированной правительством РФ Кигалийской поправке от 2016 году к Киотскому протоколу, будет возможно только при очередном лишении Санэпидемнадзора его надзорных функций, как это уже было в 1990-х годах.
4. Сегодня для выхода из технологического тупика, созданного Монреальским и Киотским протоколами, необходимо создание государственной службы по учёту поступления ныне драгоценных, неантропогенных фреонов, их утилизации и рециклу для повторного использования. Именно отсутствие такой службы в России и послужило одной из причин успеха в продвижении идеи запрета на использование этих веществ. Эту задачу надо поставить и оформить по логической схеме ЕС, которая хорошо воспринимается со стороны, поскольку она учитывает и мировые тенденции в области экологии, и государственные интересы России. Выпрашивать в Европе квоты на покупку ядовитого R-134a совершенно лишено смысла, поскольку ЕС само под пятой ТНК «Дюпон де Немур».
5. Отсутствие какого-либо контроля за безопасностью хладагентов, поставляемых потребителю для использования в холодильниках, должно наконец получить трезвую оценку со стороны санитарных служб России. Принятие Россией стандартов Европы в 2014 году фактически означает внедрение американской схемы бизнеса в отношении химической продукции, предполагающей бесконтрольное производство крайне опасных химических веществ, которые затем попадают в бытовые и промышленные холодильники. Из-за принципиальной недостижимости абсолютной герметичности испарителей холодильников, эти вещества вступают в контакт с пищевыми продуктами и с человеком в его жилище. Для нестабильных хладагентов такое соседство с человеком слишком опасно. По этой причине и была придумана проба «на мышку», то есть в простейших условиях за обычной мышью наблюдали врачи после того, как ей давали подышать парами вещества, которое заправляли в холодильник. Теперь даже этого не стали делать, «чтобы не мешать бизнесу» своё дело делать. Но какое?
6. При полной зависимости от зарубежных поставок рабочих тел для бытовых и промышленных холодильников и кондиционеров, Россия навсегда остаётся в зависимости от санкций США. При этом под ударом остаётся обороноспособность России, поскольку рабочие тела систем кондиционирования и пожаротушения Россия вынуждена покупать за рубежом, так как собственное производство уничтожено. При этом, безопасные для человека фторуглероды, которые делают в России и вполне пригодны для использования в кондиционерах и системах пожаротушения, мы продаём в США, поскольку постоянные дополнительные запреты к Монреальскому протоколу отбили у потребителей в России желание работать с веществами, которые могут в любой момент запретить по причине слишком высокого потенциала глобального потепления, величину которого диктуют от МГИЭК без обоснований и расчётов. Это не парадокс и не анекдот, это реальная ситуация.
7. Хотя по Венской конвенции 1985 года по охране озоносферы государства-участники обязались ликвидировать причину гибели озона, которая, как выяснилось позже, не связана ни с ХФУ, ни привязанным к ним бромсодержащим пожаротушащим фреонам, а вызвана «водородным дыханием Земли», то есть действием углеводородных газов, которые в объёмах около 400 млрд тонн в год постоянно выделяются через геологические разломы. Осталось дождаться изобретения способа ликвидации настоящей причины образования озоновых дыр или научится эти дыры «ремонтировать». Но здесь уже придётся запрещать или ликвидировать эмиссию водорода и метана, которые образуются в земных недрах без участия человека, то есть является природными, неантропогенными газами и ограничениям не подлежат, что лишает какого-либо практического смысла весь смысл и текст Монреальского протокола.
8. Если оценивать возможность решения задачи обеспечения средних и крупных холодильных машин и энергетических циклов геотермальных электростанций, то здесь для России также было и остаётся довольно простое решение, законодательно обеспеченное принципом неприменимости ограничений Монреальского и Киотского протоколов в отношении использования веществ природного происхождения. Россия, имея на своей территории более 200 действующих вулканов, может без особых проблем наладить сбор вулканических газов, из состава которых можно без особых проблем взять все нужные компоненты и использовать их на законных основаниях. Среди них и фреон-22, и фреон-11, и фреон-12, и перфторуглероды, и элегаз (SF6). Все они неантропогенные, и их использование не противоречит условиям добровольно принятых обязательств стран-участниц обеих протоколов. Этих фреонов немного в процентном отношении ко всей массе выбрасываемых в атмосферу фумарольных газов, но вполне достаточно, чтобы обеспечить холодильную отрасль, традиционную и альтернативную энергетику России безопасными для человека рабочими телами, при их обязательной утилизации и рецикле для последующего повторного применения, в строгом соответствии с Постановлением правительства РФ №228 от 24.03.2014 и приказом Минприроды РФ №300 от 30.06.2015 «Об утверждении методических указаний и руководства по количественному определению объёма выбросов парниковых газов.» Тем более, что эти задачи успешно решались полвека назад, и установки для очистки и регенерации фторсодержащих соединений изготавливались в нескольких модификациях в ОКБ-1 ЭНИН им. Г. М. Кржижановского с 1971 до 1986 годы. Целесообразно было бы при создании такого производства использовать уже существующую или планирующуюся на вулканах инфраструктуру: например, созданную для геотермальной станции на вулкане Мутновский на Камчатке, или необходимую для освоения рениевого месторождения на вулкане Кудрявый на острове Итуруп.

Сегодня, в условиях навязанной миру торговой войны, единственно возможным решением является создание собственной базы рабочих тел на основе собственных сырьевых запасов неантропогенных веществ, которых в России более чем достаточно. Это решение не противоречит международным обязательствам России и не требует гигантских вложений и не меняет картину эмиссии природных газов. При этом необходимо техническое исполнение всей процедуры, для чего необходимо обеспечить финансирование НИОКР. При выборе варианта использования фумарольных газов в качестве источника природных, то есть неантропогенных рабочих тел, необходимо выполнить исследования существующих источников на Камчатке и Курильских островах, оценить их реальные запасы на основе анализа состава и количества выходящих в атмосферу газов. После чего разработать проектную документацию для безопасного сбора газов и транспортировки к месту использования со всеми необходимыми операциями очистки от вредных примесей.

9. Важно, что производство всех необходимых неантропогенных газов будет выполняться вулканами, а человеку остаётся только собрать эти газы при их выходе их земных недр, убрать из их состава опасные примеси, разделить по назначению и представить для использования.
10. Без участия прикладной науки решение задачи по использованию в России вулканических антропогенных газов невозможно. Медлить с решением этой задачи также крайне опасно, поскольку статистика катастроф в России, как в гражданской, так и в оборонной сфере, свидетельствует о том, что без наличия полных альтернатив запрещённым пожаротушащим веществам и безопасным для человека фреонам, используемым в холодильных машинах, вводить запреты на их использование было недопустимым шагом с точки зрения прав человека на безопасную жизнь, гарантированную Конституцией.
11. Эту ошибку можно исправить и, прежде всего, восстановить приоритет конституционных гарантий. При этом обязательства, добровольно принятые Россией в рамках природоохранных договоров по гипотезам, противоречат Конституции России по приоритету человека, не обеспеченны полным научным знанием и почти за полвека так и не получили экспериментального подтверждения. Россия не имела права выполнять навязанные условия, поскольку эти обязательства создавали проблемы безопасности для жизни её граждан, их благосостоянию и нарушали обороноспособность России. В итоге наша страна получила гибель двух экипажей подводных лодок из-за смены пожаротушащих веществ, сотни жертв пожаров в ТРЦ «Зимняя вишня» и кафе «Хромая лошадь», которые было нечем тушить, несколько разорившихся заводов, выпускающих холодильное и компрессорное оборудование, а также уничтожение всего производства фреонов, которые, как оказалось, не имеют никакого отношения к гибели стратосферного озона.

Коммерческой основой Монреальского протокола поначалу был торговый сговор трёх ТНК — Dupon de Nemour (США), ICI (Англия) и Alf Atochem (Франция), которые и предложили свои услуги в решении глобальной задачи по защите озонового слоя Земли на основе использования производства ГФУ, технологию которых они осваивали заранее, с середины 1970-х годов. Но непригодность этой группы веществ для замены используемых в то время фреонов была известна в России задолго до разрекламированного предложения. Данные об этом были опубликованы в справочнике по фреонам 1970 года [15], в то время хорошо известном специалистам-холодильщикам и студентам. Но кто в то время слушал специалистов? И кто принимал решения о рабочих телах в энергетике?

Специализированный журнал «Холодильная техника» в течение десяти лет непрерывно рекламировал R-134a как самый лучший и безопасный заменитель фреона-12. Но в качестве альтернативы запрещённым фреонам R-134a никогда не называли, поскольку по всему комплексу свойств это был суррогат. Перспектива возникновения тупиковой ситуации с рабочими телами для холодильных машин была очевидна всем специалистам с момента появления предложения трёх ТНК по замене фреонов гидрофторуглеродами, поскольку на молекулярном уровне они имеют очень слабую связь между фтором и углеродом. От незначительного нагрева при сжатии в компрессоре происходит разрушение этой связи и фтор переходит к более прочной связи с водородом, образуя НF. После этого свойства вещества резко меняются и появляются неразрешимые проблемы с его дальнейшим использованием. По этой причине пришлось сразу отказаться от недорогих минеральных масел в холодильных компрессорах и перейти на дорогие синтетические, которые были более стойкими в отношении агрессивных фторидов.

Для систем пожаротушения ГФУ вообще непригодны, поскольку пламягасящие концентрации R-125 в три раза выше концентрации запрещённых бромфреонов [16], но при этом концентрация по кардиотоксичности значительно ниже пожаротушащей концентрации.

По этой причине R-125 принципиально непригоден в качестве средства для тушения пожара в помещениях, где находятся люди без защитных средств. По прошествии 35 лет с момента начала эпопеи по замене «озоноопасных» фреонов на «озонобезопасные», рекламное предложение трёх ТНК так и не получило безопасного воплощения, хотя у его творцов были надежды на возможности современной науки для быстрого создания альтернатив ХФУ. Этот факт позволяет России наконец действовать в своих интересах как обладателю простого выхода из тупика за счёт наличия природного запаса всего перечня неантропогенных рабочих тел, производимых природой на вулканическом заводе. Выход прост — надо пользоваться тем, что дала природа, коли за 35 лет не удалось создать обещанных альтернатив для ХФУ. Как ни старались ведущие фирмы мира выполнить эту задачу, ничего, кроме ядовитых и нестабильных суррогатов, им найти не удалось.

12. Чтобы не портить отношения с мировым союзом политэкологов и ТНК, по образцу Евросоюза, можно пообещать прекращение моратория на исполнение международных климатических соглашений с момента появления публикаций, подтверждающих научную состоятельность обеих климатических гипотез и появления на рынке действительных альтернатив запрещённым веществам. Но добыча не запрещённых законом природных фреонов делает бессмысленной разработку таких альтернатив, а завышенные на три-четыре порядка в Киотском протоколе ПГП этих фреонов разрушают всю конструкцию борьбы с глобальным потеплением, построенную на финансовых штрафах за выбросы и использование парниковых газов.
13. Реализация в любой стране мира предложенного Гаруном Тазиевым в 1980-е годы плана по добыче фреонов из фумарольных газов вулканов неизбежно ставит вопрос о созыве международного трибунала по преступлениям Монреальского и Киотского протоколов, нанесшим невосполнимый ущерб мировой экономике, ставших причиной многочисленных катастроф и гибели многих людей.

Список литературы

1. Мизун Ю. Г. Озонные дыры: мифы и реальность. М.: Мысль, 1993.
2. Лавлок Дж. Галогенизированные углеводороды в Атлантике // Природа. 241. С. 194−196; Lovelock James. The Vanishing Face of Gaia: A Final Warning. Enjoy it While Can. Alltn Lane. 2009.
3. Molina M., Rowland F. S. Stratospheric Sink for Chlorfluormethanes: Chlorine Atom — Catalysed Desruction of Ozone // Nature. 249.5460 (1974).
4. Венская конвенция 1985 года по охране озонового слоя.
5. Роун Ш. Озоновый кризис. Пятнадцатилетняя эволюция неожиданной глобальной опасности: Пер. с англ. М.: Мир, 1993.
6. Гарун Тазиев (1992 г.). Maduro R, Schauerhammer R. Ozone: Un trou pour rien. — Paris: Aieuin, 1992.
7. .Шур Г. Н., Юшков В. А., Дрынков А. В., Фадеева Г. В., Потертикова Г. А. Опыт исследования термодинамики стратосферы высоких широт Северного полушария на самолете-лаборатории М-55 «Геофизика» // Метеорология и гидрология. 2006, №8, С. 43−53.

8. Сывороткин В. Л. Дегазация Земли и разрушение озонового слоя // Природа. 1993, №9, С. 35−45.; Глубинная дегазация Земли и глобальные катастрофы. М.: ООО «Геоинформцентр», 2002. 250 с.
9. FDA CDER October 1998 Draft Guidance for industry — Metered Dose Inhalter (MDI) and Dry Powder Inhalter (DPI) Products-Chemistry, Manufacturing and controls Documentation, November 05, 1998.
10. Лювшин П. В. Заклёпки на Науках о Земле. Результат возведения парадигм в статус аксиом в геофизике и гидробиологии. М.: Издание автора. 2016. 147 с.
11. Регламент (ЕС) №517/2014 Европейского парламента и совета Европейского союза 16 апреля 2014 г. о фторсодержащих парниковых газах и аннулировании Регламента ЕС №842/2006.
12. Стекольников И. С. Природа длинной искры. М.: Изд-во АН СССР, 1960.
13. Analysis of environmental legislative and technological aspects of the choice of non-aqueous working bodies for power plants. Mazurin I, Gerasimov R, Kolotukhin S. Sukhih A. Granchenko P. // Technology audit and production reserves, 6/1(38), 2017.
14. A. R. Ravishankara, S. Solomon, A. A. Turnipseed, R. F. Warren. Atmospheric Lifetimes of Long-Lived Halogenated Species. // Science. Vol. 259.8, January, S. 194−198.
15. Тамановская В. Ф., Колотова В. Е. Фреоны. Свойства и применение. ГИПХ. «Химия» Л. 1970.
16. Озонобезопасные альтернативы и заменители. Пропелленты, хладагенты, вспениватели, растворители, огнегасящие средства. В. Г. Барабанов, О. В. Блинова и др.-СПб.: ХИМИЗДАТ, 2003.-304; с илл.

https://regnum.ru/