Владислав Шурыгин: Новые учебники по тактике сегодня рождаются на поле боя
Несмотря на то, что заканчивается уже третий год боевых действий, большинство нашего населения живет еще представлениями о войне, почерпнутым и усвоенным из истории 20-го века. Классическая линия фронта, передовая, тыл, глубокий тыл, где на передовой опасно, но, стоит перевалить за холм или просто отойти от передовой километр — полтора, и ты в относительной безопасности. Но фронт сегодня изменился настолько, что нужно долго объяснять почему казавшиеся еще в 2022 году актуальными понятия стали глубокой архаикой. Ну, как греческая фаланга в эпоху огнестрела. Начнем с того, что же такое сегодня линия боевого соприкосновения (ЛБС).
До СВО она имела такое определение — линия, разделяющая противоборствующие стороны в военном конфликте. Сегодня же ЛБС — это полоса активных боевых действий, то, что раньше было «передовой» — ближайшей к противнику линией окопов и блиндажей. До СВО передовая это полоса размером от нескольких сот метров до одного — двух километров, дистанции прямого выстрела, определяемая визуальной видимостью. И она полностью совпадала с линией фронта — рубежом, достигнутым передовыми частями в наступлении или занимаемыми ими в обороне.
Иными словами говоря, линия фронта — это полоса, где сторонами активно ведутся боевые действия и наносится огневое поражение друг другу. В классической схеме это несколько сотен метров передовой, где риск для людей и техники максимальный, затем до трех — пяти километров умеренного риска, где главным средством поражения являлась артиллерия и миномёты, работающие по данным разведки, с большим или меньшим успехом вскрывающей позиции и расположения противника. И далее начинался тыл, где риск, хотя и существовал, но был «рассчитываемым» и компенсируемым маскировкой и капитальностью инженерного обеспечения позиций. Вот в этой «полосе» глубиной пять километров и проходила, что называется, большая часть боевых действий во всех крупных войнах XX века.
Теперь все изменилось радикально. Сегодня, после появления нового вида разведки и высокоточного оружия — БПЛА, передовая, она же ЛБС, расползлась в глубину на 10 — 15 километров. Если еще вначале спецоперации подразделению от передовой до второй линии — блиндажей, где можно было прийти в себя, отдохнуть и привести в порядок, надо было пройти иногда полкилометра — километр, а до «тылов» с нормальной столовой, баней и возможностью ходить по улице открыто — три, четыре километра, то сегодня глубина ЛБС это десять, пятнадцать километров мертвой зоны, контролируемой дронами и артиллерией противника, преодолеть которые — отдельный вид военного искусства.
Условно безопасный тыл начинается за зоной действия FPV противника, и эта полоса постоянно растет. Но и за ней теперь в небе постоянно дежурят дроны-бомбардировщики, дроны-корректировщики и периодически накрывает высокоточная артиллерия. Они давно превратили и эту зону в ближнюю передовую. Сегодня тыловая полоса отодвинута от фронта на добрых тридцать — сорок километров, куда тоже долетают ракеты противника, но шансов уцелеть несоизмеримо больше.
Все это делает жизнь на фронте чрезвычайно сложной. Еще вчера привычные и обычные действия: ротации личного состава, подвоз боеприпасов, продовольствия, инженерные работы, эвакуация раненых превратились в целые войсковые операции. С ранеными вообще все предельно драматично. Использовать технику на ЛБС, практически, невозможно. Она будет неминуемо уничтожена дронами. Выносить раненого на руках, значит подставить под удар всю группу эвакуации. В итоге раненые, если способны самостоятельно передвигаться, просто пешком отправляются в тыл, рассчитывая на свое везение, а тяжелые иногда по неделе лежат на передовой в ожидании возможности вывезти их. (Недавно в Минобороны России сообщили, что стали активно применять для вывоза с передовой быстрые и маневренные багги — прим. «РГ»).
Соответственно, почти полностью исчезло понятие тактической внезапности — любое выдвижение подразделений к фронту вскрывается еще на самом раннем этапе и по нему наносятся удары всеми имеющимися средствами. И добиться тут скрытности это настоящее воинское искусство, требующее от командиров смекалки и мастерства, а от подразделений обученности и полного взаимодействия.
Растянувшаяся до огромных размеров ЛБС чрезвычайно замедлила ведение боевых действий. Обе стороны оказались увязнувшими, как мухи в смоле. Любые переброски подразделений, техники, грузов из тыла к передовой и обратно теперь занимают иногда многие часы и идут под непрерывным воздействием средств поражения противника. «Смола» ЛБС это сегодняшнее проклятье.
Разбухшая до глубины в 15-20 километров в обе стороны ЛБС, насыщение войск беспилотными средствами воздушной разведки и поражения, внесли кардинальные изменения, буквально, во все составляющие военного дела.
«Классические» схемы наступления и обороны перестали работать, претерпев серьезную эволюцию. От атак с использованием больших масс бронетехники — основа тактики наступления всех армий до СВО, пришлось отказаться. Так как наступающие подразделения начинали уничтожаться еще на этапе выдвижения, сразу после входа в полосу ЛБС, и до позиций противника иногда просто не доходил никто.
Аналогичные проблемы с артиллерийской поддержкой и сопровождением. Висящие над линией боевого соприкосновения 24 часа дроны разведки, фактически, вытеснили из нее артиллерию непосредственной поддержки. Даже танки сегодня оттянуты от передовой на километры и ведут огонь с хорошо укрытых позиций. Сейчас просто невозможно представить «классическую» картину артиллерийского наступления — десятки и сотни артиллерийских орудий, сосредоточенных для артподготовки. Ее сразу выявят и начнут уничтожать высокоточными средствами поражения — собственной дальнобойной артиллерией и РСЗО. Теперь артиллерия работает с позиций вне радиуса действия FPV-дронов и из хорошо замаскированных укрытий, а самоходные артиллерийские установки — исключительно в кочующем варианте. Понятно, что в подобных условиях обеспечить «классическую» плотность артиллерии в наступлении в сотни стволов на километр невозможно. Частично это компенсируется высокой точностью ударов и сокращением времени реакции на запросы поражения, но лишь частично. Очень серьезную лепту в поражение противника стала вносить наша авиация, использующая бомбы с управляемыми модулями планирования и коррекции. Но всё же и авиаудары не являются теми «ковровыми» бомбежками, которые «прописаны» в военных учебниках.
Все это и определило переход к тактике мелких подразделений, «штурмовых групп», вот уже год являющейся основной на поле боя.
Фактически, война на ЛБС перешла на уровень «микрохирургии» динозавра, когда с помощью «ФАБов» (авиабомб — прим. «РГ»), артиллерии и беспилотников вскрывается «шкура» динозавра, а затем уже начинается «микрохирургия» штурма…
Конечно, управлять боем, а тем более вести наступательные действия в таких условиях чрезвычайно сложно. От командиров всех уровней требуются незаурядные способности, воля, организаторский талант и то, что у военных называется, боевой интуицией. При этом, знания и опыт, полученные в предыдущие годы, а иногда и десятилетия службы, адаптируются к ведущейся СВО лишь частично.
Большая же часть используемых сегодня тактических приемов и принципов управления подразделениями очень далеки от классических, тех, которые изучались в военных училищах и академиях. И это является серьезной проблемой для многих командиров на всех уровнях.
Новые учебники тактики и оперативного искусства в условиях высокотехнологичной, массовой войны еще не написаны, и сегодня главы и разделы их рождаются на поле боя. Рождаются с кровью и потом. Причем, изменения идут так быстро, что даже полугодовое отсутствие на фронте зачастую «обнуляет» предыдущий опыт.
Сегодня, несмотря на все сложности, наша армия постоянно усиливает нажим на всех направлениях. Качественные изменения привели к тому, что наша армия по всем параметрам превосходит ВСУ. Мы воюем более умело, наши бойцы лучше подготовлены, обучены и по-настоящему мотивированы. Наше командование научилось воевать и побеждать. Наш ВПК вместе в волонтерами обеспечивают армию всем необходимым. Мы обязательно победим. Но для этого нам нужны воля, время и жесточайшая дисциплина, исключающая вранье и обман.
