Момент для объявления о продлении российско-китайского Договора о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве был выбран Владимиром Путиным и Си Цзиньпином не случайно — 20-летие договора будет отмечаться 15 июля, но уже сегодня в Китае начинаются масштабнейшие торжества по случаю столетия компартии.
Роль КПК в российско-китайских отношениях огромна, причем за столетнюю историю она сказывалась как в положительном, так и отрицательном ключе. Само подписание союзнического договора о дружбе 1950 года стало возможным после того, как КПК победила в гражданской войне и объединила Китай. А идеологическая ссора между КПСС и КПК (имевшая, конечно, и геополитические причины) в 60-е годы обрушила отношения двух стран, сделав из них врагов. Компартии двух стран успели помириться — но Москва и Пекин стали разговаривать друг с другом слишком поздно для КПСС и СССР. Наша страна рухнула, а Китай с тех пор совершил огромный рывок, став первой экономикой мира. КПК извлекла уроки из печального опыта КПСС и развала Союза: сумела не только провести модернизацию страны, но и измениться сама, сохранив рычаги власти. И выстроить — естественно, вместе с Россией — новую модель российско-китайских отношений. Об их будущем и говорили в понедельник Путин и Си.
Пандемия уже больше полутора лет не позволяет лидерам двух стран пожать друг другу руки, но общение не прерывается. В этот раз они беседовали в режиме видеоконференции, и хотя опубликовано только ее начало, главные слова были сказаны — и услышаны всеми. Важнейшие формулировки содержатся и в принятом двумя лидерами совместном заявлении России и КНР к двадцатилетию договора, причем они касаются как двусторонних отношений, так и совместных оценок международной обстановки. Впрочем, второе неотделимо от первого — ведь в Москве и Пекине все время подчеркивают, что рассматривают внешнеполитическое взаимодействие «как одну из ключевых составляющих нашего стратегического партнерства». Как сказал в понедельник Владимир Путин:
«В условиях усиливающейся геополитической турбулентности, слома договоренностей в сфере контроля над вооружениями, повышения конфликтного потенциала в разных уголках мира российско-китайская координация играет стабилизирующую роль в мировых делах».
Об этом же говорил и Си Цзиньпин, отметивший, что «китайско-российское тесное взаимодействие вносит в международное сообщество позитивную энергию, создавая пример для подражания в формировании нового типа международных отношений».
Понятно, о каком типе отношений идет речь. Не просто о «более справедливом международном порядке», но о мире, который не принимает диктата уходящего гегемона. В совместном заявлении прямо говорится о том, что не устраивает обе страны:
«Мир переживает период турбулентности, заметно усилились нестабильность и неопределенность. Человечество сталкивается с нарастающим дефицитом управляемости и доверия в международных делах, растущей неравномерностью развития и усилением конфликтности. Обеспечение всеобщей безопасности и содействие устойчивому развитию по-прежнему являются важнейшими задачами. Отдельные государства провоцируют соперничество и конфронтацию крупных держав в духе «игры с нулевой суммой». В международных отношениях повышается роль фактора силы.
В числе негативных факторов — также попытки некоторых стран делить мир по идеологическому признаку, бесцеремонное вмешательство во внутренние дела суверенных государств, произвольное применение санкций в одностороннем порядке, расшатывание нормативно-правовых основ системы международных отношений, включая сферу контроля над вооружениями. Эти действия осложняют процесс урегулирования международных конфликтов и проблем. Возрастают угрозы терроризма, экстремизма и сепаратизма, особенно на территориях соседних государств и регионов».
США тут не упоминаются — но все понимают, о ком идет речь. Китай и Россия все время подчеркивают, что их отношения «самодостаточны и не направлены против третьих стран». Однако это не из-за излишней осторожности и уж тем более не из-за нежелания злить американцев. Какие сантименты, если Штаты открыто называют Россию и Китай врагами, говорят о необходимости сдерживания и противодействия нашим странам, постоянно заявляют о том, что только они (ну или коллективный Запад, расширяемый до абстрактного понятия «демократий») имеют право устанавливать правила мирового общежития. Так что Китай и Россия давно уже не стесняются прямо говорить о своем недовольстве американской политикой, но в качестве совместных целей не провозглашают «сокрушение США». Потому что делают главную ставку на строительство действительно новой, многополярной системы международных отношений, в которой Штаты займут полагающееся им место одного из центров силы. Не меньше — но и не больше.
Зацикливаться на противостоянии Штатам бессмысленно. США в любом случае не смогут удержать свое лидерство: мир уже не американоцентричен — и даже не западоцентричен. Атлантическая эра заканчивается, центр тяжести перемещается в Тихоокеанский регион. России и Китаю важно выстраивать отношения с различными центрами силы, привлекая их на свою сторону, но не в схеме «свой-чужой». Москве и Пекину нужны не вассалы, они не собираются заменять собой американского гегемона — им выгодно привлекать как можно больше стран к совместной работе по строительству новой мировой архитектуры безопасности. В которой не будет единого центра управления и контроля, обслуживающего амбиции гегемона (причем уже не совпадающие даже с интересами США как национального государства) и уничтожающего несогласных, — но будет новый баланс сил и интересов основных мировых игроков, держав-цивилизаций и региональных союзов.
Именно поэтому Москва и Пекин не заключают военный союз — чтобы не отпугнуть таких значимых игроков, как Индия (входящая уже и в российско-китайский ШОС), которых активно обхаживают атлантисты, пытаясь запугать их «китайской угрозой». Но отсутствие официального военного союза России и Китая не мешает все более тесной координации действий двух стран, в том числе и в военных делах, и в стратегическом взаимодействии. Более того, в совместном заявлении дается такая характеристика российско-китайских отношений:
«Не являясь военно-политическим союзом, подобным союзам, сложившимся в период холодной войны, российско-китайские отношения превосходят такую форму межгосударственного взаимодействия. Они не носят конъюнктурного характера, свободны от идеологизации, предполагают всеобъемлющий учет интересов партнера и невмешательство во внутренние дела друг друга, самодостаточны и не направлены против третьих стран, являются международными отношениями нового типа».
То есть отношения двух стран не просто «достигли наивысшего уровня в своей истории» (об этом говорится уже несколько лет) — теперь Путин и Си считают, что они превосходят уровень взаимодействия, свойственный военно-политическому союзу типа НАТО. Конечно, тут имеется в виду еще и советско-китайский договор 1950 года. Но он при всем том, что китайцы называли нас «старшим братом», а Советская армия была на порядок сильнее китайской, все равно не был направлен на экспансию. Даже корейская война, в которой китайцы и русские вместе воевали против американцев, была (несмотря на то, что началась она по инициативе северокорейского руководства) все же в геополитическом смысле оборонительной — КНР и СССР отгоняли американцев от своих границ, а не наоборот.
Нынешний формат российско-китайских отношений также направлен на защиту права жить по своим законам — и хотя коммунистическая идеология теперь не объединяет Москву и Пекин, нас сплачивают вещи посильнее даже марксизма-ленинизма. Это уверенность двух великих соседей в том, что, когда они едины, они действительно непобедимы. И чем больше штормит в мире, тем важнее нам быть вместе — на официальном языке совместного заявления это звучит так:
«Россия заинтересована в стабильном и процветающем Китае, а Китай заинтересован в сильной и успешной России. <…> С усилением глобальной турбулентности возрастает актуальность российско-китайского стратегического взаимодействия».
https://ria.ru/
