Западные политики — не «коллеги» и не «партнёры», как к ним обращается Владимир Путин в недавней статье в The National Interest (NI). Они — враги. Без пафоса праведного гнева, а в качестве констатации бесспорного факта. Умные, циничные враги, прекрасно понимающие причины той войны. Мы не утверждаем, что статью об уроках Второй мировой войны следовало строить в ультимативном духе. Но доля здорового презрения не помешала бы.
В западной традиции принято даже программную статью или выступление начинать с анекдота. Путин в первом блоке, о Мюнхенском сговоре, такую возможность упустил. Рассказ о трагедии семьи редакцию NI не вдохновил, и она его сократила. (Хотя в английском варианте статья в целом объемнее.) А ведь Путин мог рассказать даже несколько исторических анекдотов — кратких поучительных рассказов о реальных событиях. Например, о том, что на следующий день после подписания Мюнхенского соглашения, 1 октября 1938 года, границу Чехословакии первыми пересекли не германские, а… польские войска.
Прямо на стыке прежних границ трех государств на чешском берегу Одера лежит городок Богумин. На него претендовала Польша в рамках «спорной» Тешинской области. Но сюда же на несколько километров заходит железная дорога из Силезии в восточные Судеты, отходившие к Германии по Мюнхенскому сговору. Поляки опасались, что Германия прихватит и кусок их будущей добычи. Не дожидаясь выдвижения Вермахта и окончания срока собственного ультиматума Праге, польская армия «стремительным ударом» захватила Богумин.
Это не последний «анекдот», связанный с польской агрессией против Чехословакии (именно агрессией, см. ниже). Известен единственный случай сопротивления чешской армии оккупации страны, точнее, её остатков уже в марте 1939 года. Это бой роты капитана Карела Павлика за Чаянковы казармы. Кстати, в городке Мистек прямо на границе Тешинской области. В этом бою были ранены несколько чешских солдат и убиты и ранены полтора десятка немецких. А в октябре 1938-го в Тешинской области поляками, военными и местными националистами, как их называли, «польскими генлейновцами» (Конрад Генлейн — вождь судетских немцев), были убиты до 100 чешских полицейских, жандармов и военных, оказывавших малейшее сопротивление польскому вторжению.
А чего сопротивлялись-то? Ведь в Мюнхене всё решили. Вот по этому поводу третий «польский анекдот». Польшу в Мюнхен не приглашали и её требования в Мюнхене не рассматривали. Единственное, до чего снизошли участники конференции, это внесли по предложению Германии пункт, согласно которому участники еще раз обсудят проблемы польского и венгерского меньшинств, если Чехословакия и Польша не смогут решить их в течение трёх месяцев (!). Пусть 1 октября 1938 года Польша ввела бы войска и на минуту позже Германии. Всё равно она совершила акт агрессии не прикрытый даже «авторитетом» Мюнхенского сговора. Это была первая агрессия в Европе после Версаля, первая нелегитимная оккупация. Если считать легитимными оккупацию Австрии и Судет. Но Вторая мировая война почему-то не началась.
Хотите ещё «анекдотов» в тему? Вот четвертый. «Польша была вынуждена защищаться от Чехословакии». Телеграмма полномочного представителя СССР в Чехословакии Сергея Александровского в Народный комиссариат иностранных дел СССР (Сборник: «Год кризиса 1938−1939. Документы и материалы» в 2-х томах, МИД СССР, 1990):
«1 октября 1938 г. Министр иностранныхдел Крофта (Камиль. — Ред.) сообщил, что, по его сведениям, Польша готовит, возможно еще ночью, нападение с целью занятия Тешинской области силой. Ведется подготовка, чтобы возложить ответственность на Чехословакию как нападающую сторону. Польское телеграфное агентство распространило слух об инциденте на границе, во время которого чехи якобы стреляли в поляков. Это явная ложь. Такого инцидента не было».
А вы говорите: «Гляйвиц… Майнила…». В этой же телеграмме Александровский, ссылаясь на секретаря Крофты, добавляет:
«Выступление Польши является гитлеровской провокацией».
Это ошибка. Агрессия Польши и для Германии была неожиданной. Письмо посла Польши в Берлине Юзефа Липского министру иностранных дел Польши Юзефу Беку:
«1 октября 1938 г. Вчера вечером, 30 сентября, мне позвонил заместитель статс-секретаря Эрнст Вёрман и спросил, правда ли, что польское правительство направило Праге ультиматум. В своем ответе я сказал, что пока я имею сведения только о том, что в этот день вечером польским правительством будет принято важное решение».
Как видим, последняя телеграмма подтверждает предыдущие «анекдоты»: Польша не получила Тешин в соответствии даже с таким соглашением, как Мюнхенский сговор, а совершила первую в Европе после Первой мировой войны неприкрытую агрессию и оккупацию, и эта бессмысленная ввиду своей поспешности агрессия стала сюрпризом и для Адольфа Гитлера. Путин коснулся этого момента в своей статье:
«Главарь нацистов даже давал подсказки, советовал, чтобы начало польских действий «последовало <> только лишь после занятия немцами Судетских гор», но тему решил не развивать.
Ну и последний, пятый «анекдот» о Польше, как «первой жертве двух тоталитарных режимов». Учебники истории рассказывают об аншлюсе Австрии 13 марта 1938 года. Гораздо реже и зачастую вне связи с событиями вокруг Австрии упоминается еще один «аншлюс», произошедший через четыре дня — 17 марта. В этот день Польша предъявила Литве ультиматум, потребовав от Каунаса установить дипломатические отношения с Варшавой, т. е. признать польскую оккупацию Вильнюса. Литва сдалась, не дожидаясь конца срока ультиматума.
Ладно, шестой «польский анекдот», точно, последний. Путин:
«Только когда стало известно о прилёте Риббентропа в Москву, Ю. Бек нехотя, не напрямую, а через французских дипломатов уведомил советскую сторону: „В случае совместных действий против германской агрессии сотрудничество между Польшей и СССР, при технических условиях, которые надлежит определить, не исключено“».
Почему было не рассказать об этих «технических условиях»? Они тоже успели «утечь» от Бека! Это ввод советских войск только в случае начала боевых действий, но по маршрутам, указанным польской стороной, с вооружением, согласованным с польской стороной, на позиции, указанные польской стороной, с польскими частями по флангам и в тылу, при полном оперативном подчинении польской стороне. Комментарии нужны?
Можно тысячу раз согласиться с тем, что СССР, окажись РККА в Польше согласно договору о коллективной безопасности, по крайней мере, попытался бы навязать этой стране «власть рабочих и крестьян». Но сделать это было бы практически невозможно, если бы там же оказались британский и французский экспедиционные корпуса. А такой задачи Лондон и Париж перед собой явно не ставили. Поэтому не будем углубляться в альтернативную историю.
Конечно, даже в такой большой статье, как в NI (свыше 50 тысяч знаков с пробелами) нельзя объять необъятное, но «гиену Европы» следует бить больно и без срока давности. Иначе она так и будет кусать нас, воспитанных на «Четырёх танкистах и собаке». А бить, кроме нас, некому. Когда дело дошло до самой Польши, она стала не первой уже воюющей страной, которую предала Британия.
Путин:«Её (политики „умиротворения“ агрессора) кульминацией на Дальнем Востоке стало англо-японское соглашение лета 1939 года, предоставившее Токио свободу рук в Китае».
Во Второй мировой китайцы воевали дольше всех, но только немногие из них знали, что участвуют в этой войне. Для них это была «Необъявленная война», она же «Вторая японо-китайская». (Это к вопросу об «исторической законности» терминов «Великая Отечественная война» или «Война на Тихом океане», как части Второй Мировой войны, чтобы небратья лишний раз не выставляли себя идиотами.)
Необъявленная война закончилась только 9 сентября 1945 года с капитуляцией японских войск в Китае (вне Маньчжурии, где они капитулировали ранее). А началась эта война 7 июля 1937 года с инцидента на мосту Марко Поло. Т. е. эта война, которая была частью Второй мировой, началась здесь на два года раньше, чем в Европе! И к 1 сентября 1939-го здесь погибли уже свыше миллиона китайцев, в одной только Нанкинской резне в декабре 1937-го были убито около 200 тысяч. Так, когда же началась Вторая Мировая?
Ну, да, ключевое условие для того, чтобы считать войну мировой, это вступление в нее Англии и Франции. В данном случае, с даты, когда они «заступились» за Польшу. Впрочем, рассказывать в очередной раз о Странной войне и обмене рождественскими подарками через линию «фронта» в декабре 1939 года — читателей не уважать.
Второй важнейший блок статьи Путина — Договор о ненападении между СССР и Германией и «Секретный протокол» к нему.
Западным деятелям очень понравился термин «ревизионизм». Дескать, если 24 декабря 1989 года Съезд народных депутатов СССР (придумали в Перестройку такой демократический орган, стоявший выше парламента — Верховного Совета) осудил «секретный протокол к пакту Молотова — Риббентропа», то пересмотр этого решения — ревизионизм. Ровно наоборот. Проявлением ревизионизма стали постановления 24 декабря 1989 года, пересмотревшие решения международного Нюрнбергского трибунала. Там вообще не говорилось о «секретном протоколе»? Верно. Вот Путин и предлагает обсудить. Может быть, и дополнить решения Нюрнберга. Но не односторонними национальными законами или резолюциями групп стран вроде ЕС с «осуждамс» и сносом памятников. Решения международного уровня могут быть дополнены только решениями того же уровня с тем же составом участников.
Вот только большой вопрос, рискнут ли США, Британия и Евросоюз переворошить своё грязное бельё. (См. «80-летие пакта Молотова — Риббентропа… Какая у нас щека на очереди?»)Увы, Владимир Владимирович не пошёл дальше призывов и выражения надежд:
«Мы также не знаем, были ли какие‑либо „секретные протоколы“ и приложения к соглашениям ряда стран с нацистами. Остаётся лишь „верить на слово“. В частности, до сих пор не рассекречены материалы о тайных англо-германских переговорах. Поэтому призываем все государства активизировать процесс открытия своих архивов, публикацию ранее неизвестных документов предвоенного и военного периодов — так, как это делает Россия в последние годы. Готовы здесь к широкому сотрудничеству, к совместным исследовательским проектам учёных-историков».
Тоже мне, секрет Полишинеля. Действительно, в нарушение всех сроков Британия год за годом переносит рассекречивание архивов, относящихся к англо-германским переговорам 1939−1940 годов. (А точно, что в Европе уже шла мировая война?) Причём, суть этих переговоров, хоть и не подтверждена официально, хорошо известна: мир на условиях восстановления Польши. Путин показывает, что это хорошо известно, приводя заявления британских деятелей, в частности Гораса Вильсона, главного советника премьер-министра Невилла Чемберлена от 27 октября 1939 года:
«Польша должна … быть восстановлена как самостоятельное государство на своей этнографической базе, но без Западной Украины и Белоруссии».
Но дальше этого, т. е. в поисках причин такой уступчивости Британии в отношении СССР ни советская, ни современная российская наука не идут. А ведь причины почти на поверхности: Германия, вынужденная оставить почти все завоевания в Польше (тогда как СССР всё сохранит), разозлена, Польша разозлена еще больше.
Камнем преткновения, насколько можно судить из разрозненных источников, стала западная граница восстановленной Польши. Германия намекала, что её устроила бы граница-1914, британцы и французы требовали оставить Польше Познань и обеспечить в каком-то виде доступ к Балтике, а именно порт Гдыню и экстерриториальный коридор к нему. Т. е. предвоенные проблемы Германии и Польши с коридором зеркально поменялись бы: теперь полякам пришлось бы добираться из одной части страны в другую через территорию соседа. Как оказалось, для Гитлера эти переговоры были только передышкой перед броском в Данию и Норвегию, перед наступлением на Францию.
Забавно другое. В случае согласия Гитлера с британскими требованиями и восстановления польского государства «на этнографической базе», его границы почти точно легли бы в те, которые предлагал… один из главных идеологов нацизма и большой сторонник германо-польского союза против СССР Альфред Розенберг. Суть плана в этой части Европы: соединение Восточной Пруссии с остальной Германией и создание полунезависимой Украины, включая ее западную часть, коридор между Германией и Украиной вдоль Словацких Карпат. Польша получает компенсацию в виде всей Белоруссии и далее. (О причинах благожелательности Гитлера к идее «союзной» Украины до мая 1938 см. «Креатура НКВД. К 110-летию Степана Бандеры»). Увенчайся переговоры успехом, Германия и Польша «помирились» бы ради перспектив, которые сулили территории СССР. Т. е. даже после разгрома Польши в сентябре 1939-го Британия не оставляла надежд направить агрессию Германии и Польши на восток!
Может быть, архивы потому и не рассекречиваются, что британские дипломаты прямо озвучивали эти будущие перспективы за счет СССР? И прокачивать эту тему следует не программными статьями, а постоянно и (почему бы нет?) в излюбленном британском стиле «хайли лайкли»: вы даже в начале 1940-го пытались столкнуть Германию и Польшу с СССР! Нет? Раскройте архивы! Как-то получился седьмой «польский анекдот»…
А так, повторим, статья Путина до определенного момента больше напоминает попытку оправдаться аргументами к логике и совести. Но кто же там не владеет логикой? А совесть вообще категория вне политики. Ключевая идея «разоблачителей» СССР: «Не было бы секретного протокола, Гитлер не напал бы на Польшу». В логике это называется: гипотеза, противоречащая факту. А факт состоит в том, что Гитлер на Польшу напал, а её союзники её предали. Бремя доказательства обратного лежит на союзниках Польши. И на ней самой (раз уж она сегодня поставила себя в пикантное положение). «Обратное»: это доказательство того, что Англия и Франция планировали начать массированное наступление против Германии 17 сентября, когда немцы уже вышли на линию Гродно — Брест — Львов, а польское правительство перебиралось по шаткому мостику в Румынию. Но, чёрт побери, как раз в этот день в Польшу вошла РККА. А ещё надёжнее — доказательство того, что да, Польшу предали и бросили, но вот «если бы» СССР пришёл Польше на помощь (видимо, на условиях Юзефа Бека), то мы точно «начали бы» воевать. Посмотрите в наши честные глаза.
И уж тем более не следовало оправдываться за торговлю с Германией в 1939—1941-м. Да, СССР продавал Германии зерно и нефть. Но покупал станки группы «А» (станки для производства станков) и радиотехническое оборудование. Швеция за поставки железной руды, Португалия за вольфрам (сердечники бронебойных снарядов), Ирландия за обучение «немецких студентов» с армейской выправкой почему-то не оправдываются.
А этот фрагмент статьи: «Осенью 1939 года, решая свои военно-стратегические, оборонительные задачи, Советский Союз начал процесс инкорпорации Латвии, Литвы и Эстонии. Их вступление в СССР было реализовано на договорной основе, при согласии избранных властей», извините, каша с киселём.
«Секретный протокол» не предусматривал «инкорпорацию» Прибалтики! Пункт 1: «…При этом интересы Литвы в отношении Виленской области признаются обеими сторонами». Какой «Литвы», если «сферы интересов» протокола предусматривают аннексию Литвы?! Кстати, мы немного отредактировали дипломатический документ, в оригинале напечатано: «обоими сторонами». Видимо, машинистка решила, что и так сойдёт. Название же документа просто песня: «Секретный дополнительный протокол», не штамп: «Секретно», «Совершенно секретно», а именно так, с «секретностью» в названии. Будто придуманном для тупых потомков, что-то вроде плохонькой исторической пьесы из комедии «Лев Гурыч Синичкин», где героиня, живущая в древнем Перу, поёт: «Я, дочь бога солнца в древнем Перу». Там ещё много такого, но это другая тема.
Иосиф Сталин никогда не растягивал процессы «инкорпорации» на девять месяцев. СССР вполне устраивало обозначение своего присутствия в Прибалтике, именно это подразумевалось под «сферой интересов». Доказательство? СССР предъявил Литве требование о вводе дополнительного контингента РККА только 14 июня 1940 года (Латвии и Эстонии через день). Дата 14 июня ни о чём не говорит? Это день падения Парижа. Мировая война, наконец, началась. Куда не входили одни, входили другие. Пример нейтральной Дании или Бельгии с Нидерландами вам в помощь. К тому же прибалтийские государства не были нейтральны, а были связаны с Германией своими договорами о ненападении с секретными клаузулами к ним.
Путина прорывает только во второй половине статьи, когда он пишет о резолюции Европарламента от 19 сентября 2019 года, которая «прямо обвинила СССР — наряду с нацистской Германией — в развязывании Второй мировой войны. Естественно, что каких-либо упоминаний о Мюнхене там не содержится». Да, здесь он бьёт прямо «в щи», называя действия этого «цивилизованного мира» лицемерием и подлостью, омерзительной, трусливой, а как результат уже и кровавой. Потому что она своей лживостью «невольно» оправдывает нацизм и его современных последователей.
И этот фрагмент может быть объяснением относительной мягкости предыдущей части статьи: чтобы западный читатель, рядовой и не рядовой, лучше запомнил эту. На наш взгляд, артподготовка могла быть жёстче. Путин сказал иначе: мы готовы на профессиональном, политическом и общественном уровне обсуждать весь комплекс исторических проблем, но безропотным мальчиком для битья Россия не будет. Здесь — красная линия. Посмотрим, дошёл ли такой посыл до адресатов.
