Грузинский патриархат представил новое видение как церковной ситуации, так и геополитической. Он обозначил своим «великим господином» Константинопольский патриархат. За подобными рассуждениями стоят силы, думающие, что география и церковно-ценностная близость отныне имеют второстепенное значение. Но так амбициозно думали и в самом Константинопольском патриархате, когда страны Антанты раздирали на части Османскую империю. Чем все закончилось тогда – известно.
Константинопольский патриарх Варфоломей, родившийся в високосное 29 февраля 1940 года, на свое 80-летие получил оригинальный подарок из Грузии. Ему передал его митрополит Маргвети и Убиси Мелхиседек, зачитавший поздравительное письмо за подписью предстоятеля Грузинской православной церкви патриарха Илии II. Как сообщает греческий портал Orthodox Times, в нем говорится: «Ваше Святейшество (Варфоломей — С.С.), Фанар всегда действует как Мать-Церковь, потому что это наша истинная Мать. Это Церковь, которая после стольких усилий, борьбы и жертв породила все Церкви и занимает главенствующее положение среди древних патриархатов. Именно поэтому мы рады быть у вас при любой возможности. Народ Грузии любит вас. Именно вы дали нам право юрисдикции над Абхазией и Цхинвалом. Вся Иберия с большой радостью празднует ваше 80-летие, молится за вас и желает вам всего самого доброго».
Эти несколько строк обрисовывают новое видение Грузинского патриархата как церковной ситуации, так и геополитической. В первую очередь интерес вызывает квалификация Константинопольского патриархата как «Матери». Описания крещения грузин, которое они сопоставляют с началом миссии святого апостола Андрея Первозванного, содержит переплетение религиозной мистики и политического резона, причем зачастую трудно понять, что над чем доминирует. Но тем не менее, если говорить о процессе обретения Грузинской церковью своей автокефалии, то это обычно связывают все-таки не с Фанаром, а Антиохийским престолом. Как отмечают православные источники, церковную независимость грузины впервые получили во второй половине V века. Это было связано с обстоятельствами конфликта архиепископа Мцхетского Михаила со святым царем Вахтангом Горгасали. Константинопольский патриарх Геннадий I низложил Михаила и обратился к антиохийскому патриарху с просьбой рукоположить в католикоса Картли (Грузии — С.С.) Петра. Просьба основывалась на том факте, что Картлийская церковь относилась к Антиохийскому престолу. Приняв рукоположение в Антиохии, католикос Петр и с ним 12 епископов были отправлены в Константинополь, где получили благословение и дары от патриарха и византийского кесаря.
Таким образом, Грузинскому патриархату было бы логично называть своей Матерью именно Антиохийский патриархат. Но в письме Варфоломею патриарх Илия делает акцент на «византийскую составляющую» грузинского христианства. На наш взгляд, не только потому, что таким образом перебрасывается мостик в Римскую империю, давая, по мнению грузин, им право идентифицировать себя с Западом. Сегодня православный мир расколот, и в нем Грузинская церковь ищет собственное место. Реперной точкой можно назвать проходившее 26 февраля в Аммане собрание предстоятелей и делегаций поместных православных Церквей, созванное по инициативе патриарха Иерусалимского Феофила III. Против этого саммита решительно выступил Константинопольский патриархат. Поэтому перед главами Церквей остро стоял вопрос: ехать в иорданскую столицу или не ехать? Грузинский патриархат принял решение в последний момент. В письме иерусалимскому собрату Илия тогда писал, что «такая встреча должна проводиться для обсуждения проблем, но это должно происходить при участии всех Церквей, если же нет единства, мы воздерживаемся от приезда». Однако некоторые грузинские аналитики, дававшие свои интерпретации ответу Грузинского патриархата, видели за случившимся другие мотивы.
По их мнению, «отказ от участия в соборе в Иордании, фактически созываемого Московским патриархатом и его отделом внешних церковных связей, продиктован не обидой, а печалованием сохранения единства православной Церкви, и так раздираемого некоторыми поместными Церквями в угоду имперских амбиций властей, с которыми у них тесные связи и интересы». Помимо того, согласие на приглашение патриарха Иерусалимского «будет рассматриваться как подтверждение того, что Грузинский патриархат разделяет позицию Русской православной церкви в отношении Украины». Отсюда неоднозначной выглядит фраза в поздравительном адресе Варфоломею, когда о Константинопольском патриархате говорится как о Церкви, «которая после стольких усилий, борьбы и жертв породила все Церкви и занимает главенствующее положение среди древних патриархатов». Тем самым, во-первых, постулируется право Фанара на доминирование в том числе на всем постсоветском пространстве. Во-вторых, объявляется несущественным сохранение прежнего статус-кво с Московским патриархатом, который ради добрых отношений с Грузинским патриархатом после августовской войны 2008 года на Кавказе отказался признать автокефалию абхазской Церкви и не принял в свое лоно православную Церковь Южной Осетии. В-третьих, создаются условия, когда Фанар мог бы в пику собранию в Аммане провести свой саммит в «защиту христиан и религиозной свободы» в республиках бывшего СССР, включая Россию.
Однако такая игра влечет за собой и определенные риски. Стабильность Грузинской церкви сегодня во многом держится на фигуре патриарха Илии. При этом на поверхность прорываются острые конфликты противоборствующих группировок епископов, которые дерутся за кресло еще живого предстоятеля. Так, в октябре прошлого года с публичным заявлением о покушении на Илию, что якобы готовилось при участии членов правительства Грузии, выступал епископ Бодбийский Иаков. Эта вовлеченность во внутреннюю политику затрагивает и внешние отношения. Передавший поздравление константинопольскому патриарху митрополит Мелхиседек известен как сторонник новосозданной Православной церкви Украины. «Я не знаю, кто и почему не поддерживает украинскую автокефалию, — заявлял он в свое время. — Но что касается фактора России, то до каких пор мы будем учитывать интересы России? Почему мы должны это делать? Они же не учитывают наше мнение». За подобными рассуждениями стоят силы, думающие, что география и церковно-ценностная близость отныне имеют второстепенное значение. Но так амбициозно думали и в Константинопольском патриархате, когда страны Антанты раздирали на части Османскую империю. Чем все закончилось тогда — известно.
