Зачем же украинские власти в разгар конфликта стреляют себе в ногу, запрещая УПЦ? Иногда стоит переформулировать вопрос – не «зачем», а «почему». За человеческими поступками могут стоять не обдуманные цели, а иррациональные коллективные порывы.
Недавно подписанный президентом Зеленским закон № 8371 «О защите конституционного строя в сфере деятельности религиозных организаций», который фактически запрещает Украинскую православную церковь (УПЦ), представляет собой яркую иллюстрацию тезиса: «На идеологии мы не экономим».
С точки зрения интересов государства Украина это решение – огромная глупость. Разворачивать гонения против крупнейшей религиозной общины страны в любое время было бы актом подрыва собственной государственности, а в условиях острого военного противостояния – тем более.
Логика диктовала бы напряженные усилия по привлечению на свою сторону всех, кого можно – в частности клириков и прихожан УПЦ. Можно вспомнить, что даже такой ожесточенный и идейный гонитель православия, как Сталин, смягчил свое отношение к Церкви во время войны.
Но Рада и Зеленский вместо этого занялись созданием себе дополнительных проблем, заставив миллионы граждан страны выбирать между государством и Церковью, что неизбежно подрывает их лояльность.
Зачем же украинские власти в разгар конфликта стреляют себе в ногу? Иногда стоит переформулировать вопрос – не «зачем», а «почему». За человеческими поступками могут стоять не обдуманные цели, а иррациональные коллективные порывы.
Как это было, например, с охотой на ведьм в XVI веке – люди проникались убеждением, что в их бедах виноваты соседи, которые заключили пакт с дьяволом и пользуются полученной от него силой, чтобы вредить другим, причем вчерашний добрый гражданин мог запросто оказаться злым колдуном, который регулярно летает на шабаш.
Национализм черпает свою силу именно из этих, дохристианских и даже дочеловеческих, иррациональных глубин.
Зачем, например, национал-социалисты преследовали немецких евреев? Многие из них были не просто лояльными гражданами, но ярыми патриотами Германии, которые проливали кровь за кайзера во время Первой мировой войны. Зачем было исключать, осыпать клеветой и губить своих же граждан, которые могли бы принести много пользы стране?
Просто такова психология национализма – чтобы осознать себя «своими», «верными», «арийцами», нужно выделить «чужих», «изменников», «неарийцев». Какая-то группа сограждан должна быть выделена в качестве изгоев – чтобы дать возможность остальным, с одной стороны, осознать себя как не-изгоев и порадоваться этому, с другой – опасаться, что и их могут записать в изгои, и поэтому усиленно демонстрировать свою преданность.
В нынешней ситуации в качестве подлежащих исключению и преследованию изгоев выделены члены Украинской православной церкви. Они объявлены изменниками, врагами и чужаками – вполне независимо от их поведения.
Что же до реакции «мирового сообщества», то украинские власти верят, что его поддержка гарантирована им в любом случае.
Украинский религиовед Дмитрий Вовк, например, признает, что «закон направлен именно на запрет УПЦ», и он «не соответствует международным нормам прав человека», но полагает, что «основная логика со стороны международных партнеров будет заключаться в том, что это не самая большая проблема Украины, и на фоне многих других значительно более сложных вызовов этот закон можно игнорировать», потому что «Украина даже при этом законе будет иметь лучшее состояние защиты религиозной свободы, чем большинство постсоветских стран и прежде всего Россия», а «европейские дипломаты будут избегать критики закона, чтобы не солидаризироваться с Россией».
Однако расчет на это может не оправдаться. Запрет УПЦ дает дополнительный аргумент тем на Западе, кто хотел бы уже прекратить поддержку Украины и свернуть конфликт. Например, кандидат в вице-президенты при Трампе Джеймс Вэнс уже обращал внимание на гонения на УПЦ, полагая, что нежелание властей США использовать свое влияние, чтобы защитить религиозную свободу на Украине, является «позором».
Западные правительства объясняют своим избирателям, почему они должны тратить бесконечные миллиарды, предлагая идеологизированную картину конфликта – Украина воплощает собой свободу, демократию и вообще превосходные западные ценности, в то время как Россия – «мрачную тиранию», на все эти ценности наступающую.
Такое грубое попрание религиозной свободы, как запрет УПЦ, в эту картину никак не укладывается, и на это не упустят обратить внимания те политики, которые выступают против продолжения поддержки Украины.
Другой аспект происходящего – неспособность патриарха Константинопольского Варфоломея хотя бы отчасти соответствовать своим притязаниям на роль «главы православного мира» и «первоиерарха Вселенской церкви».
Патриархи Московский, Антиохийский, Болгарский и Сербский, даже Римский папа уже выступили против этого закона – и только патриарх Варфоломей предпочитает поддерживать Зеленского.
Сейчас мы видим, как человек, претендующий на роль православного папы, то ли не смеет, то ли не хочет возвысить голос против правительственных гонений на крупнейшую православную Церковь Украины.
Прояви патриарх Варфоломей немного мудрости и мужества, он мог бы резко поднять свой авторитет, заступившись за гонимых православных. Но нет, он предпочитает создавать ситуацию, в которой, с одной стороны, в самых преувеличенных выражениях восхваляет возглавляемую им Константинопольскую церковь как «церковь-мать» по отношению ко всем православным мира и Украины особенно, с другой – эта «мать» предпочитает игнорировать (если не прямо поощрять) гонения на своих «детей».
Ситуация, в которой оказалась УПЦ, является трагической – но нельзя сказать, что уникальной. В истории Церкви бывало и не такое. Но Господь в Евангелии говорит: «Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее» (Матф. 16:18).
Церковь всегда переживала всех своих гонителей – переживет и этих.
