Не знаю, что заставило Соловьева пустить в эфир давно анонсированное интервью с Кургиняном в канун католического Рождества, да еще в рабочий полдень. Но я его, естественно, не пропустила.Уже потому что надеялась, наконец, узнать что-то новое о мутной фигуре Гиркина (Стрелковым, простите, язык-перо назвать не поворачивается) и о его темной роли в истории. Почему? Это имя чаще всего мелькало в анонсах.
Однако, единственное, что поняла относительно этой фигуры, что мутной она останется до конца дней. Правда, есть основания подозревать его в сговоре с правосеками и СБУ в довольно знаковой истории. Малую часть из рассказа политолога приведу.
При всей своей образованности, начитанности, широком круге знакомств и связей, Сергей Ервандович называет себя всего лишь частным лицом, владеющим отдельными сегментами информации.
Сегменты такие, что мало не покажется. И разбирать их надо долго, по отдельности.
Для начала о самом впечатляющем.
Естественно, Соловьев спросил его об отношении к Путину, с которым Сергей Ервандович общался два раза.
— Первое впечатление. Когда я сказал «Лучше умереть, чем увидеть распад России», то у него по лицу прошли такие судороги… (провел рукой по лбу). Он не Смоктуновский. Он не может так притворяться, а я не Буш, чтоб он при мне притворялся. Было ясно, что он эту тему распада переживает всем своим естеством. Что она у него в центре, он не хочет этого распада. Он потом же выступал: «Умремте ж под Москвой»…
Напомню: на митинге «Защитим Россию» в феврале 2012 года тогда премьер-министр Путин перед тем, как процитировать «Бородино», сказал: «Мы никому не позволим вмешиваться в наши внутренние дела и навязывать свою волю (…) Битва за Россию продолжается. Победа будет за нами… Как в этой связи не вспомнить Лермонтова и его чудо-богатырей, которые перед битвой за Москву клялись в верности Отечеству и мечтали умереть за него?»
— А второе… (громко вздохнул и задумался). Это очень сложный вопрос. Он – не человек денег. Он вообще не человек денег. Ну, что я могу сказать… Мимолетное впечатление. Но все-таки я театральный режиссер. Я этих людей денег видел дофига. Олигархов, которые берут тебя за костюм: «Видите, какой хороший костюм? Видите? От богатого человека уже иначе пахнет». Людей, которые видят дорогую машину, балдеют, входят в какой-то экстаз, говорят: «Дай покататься». Олигархи… А он – не человек денег. Он человек власти, прощу прощения, в ее грубом прямом понимании. И он совершенно не хочет конкурировать с Абрамовичем, образно говоря, за то, у кого больше золота в «Роллс Ройсе». Он – опять же , образно говоря, хочет, чтоб, когда его кортеж едет — Абрамович лежит. У него совершенно другое представление. Поэтому все эти сказки Белковского бесконечные – какое там всё обогащение… Ну мне кажется, это настолько нужно не понимать человека – не видеть, где люди денег, где люди власти. Я не говорю, что он — идеалист, ангел с крылышками. Он – человек, достаточно понимающий проблему доминирования. Тогда у меня возникает вопрос: а зачем нужны все эти конструкции с обогащениями и прочим? Они же лживые. Что такое все эти 200 миллиардов, 400 миллиардов? Это цифры в компьютере, которые исчезают… Зачем общество на такой грубой мякине проводить?
Но есть другие вещи. Путин – человек, который твердо верит в прагматику. Путин – человек социального и политического маневрирования, ситуационного. Он очень в это верит. Он считает, что любые идеологические коридоры сдерживают возможности маневрирования. И он никому не верит. А это значит, что он держит баланс групп, а в решающий момент он верит себе и своему инстинкту. И действует очень быстро.
— И каждый раз, когда он действует быстро и от себя, это действие оказывается успешным. Потому что инстинкт хороший. А дальше начинается вся эта бесконечная борьба групп и всего остального. Он в этом смысле как бы…
Выдохнул после паузы:
— Терпелив…
— … по отношению ко всему этому … богатству палитры (впечатляющее выражение, которое я после озвучки первых букв сначала записала как «бардак»).
— А сейчас встает вопрос о том, можно ли на этой основе обеспечить мобилизацию…
Дальше он начнет не соглашаться, но я лучше расскажу о другом эпизоде. Вспоминая эпопею с мутным Гиркиным (операция «полная сдача Донбасса — бегство Стрелкова — мятеж на нашем юге), он плавно подводит ее к тому, что вся эта история замкнулась на МН-17. Потому что та операция возможна была лишь в условиях , ни много, ни мало — физической ликвидации Путина.
— Которую кто мог бы осуществить? — спросил Соловьев.
— Сбитый самолет.
— То есть они думали, что это не МН-17, а борт № 1?
— Да. Поскольку это всё доморощенное – я-то считаю, что украинское – была совместная композиция…
— Украинцы сбили самолет, думая, что это правительственный борт, поскольку Путин как раз должен был возвращаться?
— Да.
Версия такая была и тогда. Я, кстати, тоже считаю ее вполне реальной. Но Сергей Ервандович дополняет ее многозначной фразой, где ключевое слово — последнее.
— Это был очень острый момент. Это был момент мятежа.
(О том, кто и по какой причине желал бы этого — отдельный большой разговор. Мы к нему вернемся.)
Свои подозрения Кургинян подкрепляет интересным наблюдением.
Он заметил необычную деталь в костюме президента, когда тот – как раз в этот тревожный период времени – выступал на 700-летии преподобного Сергия Радонежского.
Воротник пиджака лежал не так, как обычно.
— Президент России всегда одет крайне изящно и тщательно. Строго и изящно. А тут него вот так оттопыривается.
— Почему? – уточнил Соловьев.
— Потому что под ним бронежилет. Как я считаю.
Несколько раз просмотрела ролик. Кто его знает, может, он и прав…
Тот, кто что-то скажет по поводу святого места, очевидно, ничего не знает, например, о заговоре Пацци против семьи Медичи. Там борцы за власть убивали прямо в знаменитом флорентийском соборе Санта-Мария дель Фьоре. И небеса не разверзлись. В Италии вообще никто никогда ничего не стеснялся. А, казалось бы, какой был Ренессанс!
О других моментах истории и фрагментах этого чрезвычайно интересного интервью мы еще поговорим.
https://zen.yandex.ru/
