Грузия и Евросоюз имеют довольно долгую историю взаимоотношений. После распада СССР и создания независимого грузинского государства, Грузия стала выстраивать партнёрские отношения с Западом, прежде всего со странами Евросоюза и США. Уже в 1996-м году Грузия подписывает с ЕС Соглашение о партнёрстве и сотрудничестве, а в 1999-м становится членом Совета Европы. О намерении Грузии стать членом Евросоюза впервые заявил бывший президент Грузии Михаил Саакашвили в 2006-м году в Страсбурге во время своего выступления перед Европарламентом.
Стандартные условия вступления в ЕС предполагают целый ряд требований к стране-кандидату. Страна должна уважать основные положения договора о ЕС, соблюдать принципы демократии, прав человека, иметь нормально функционирующую рыночную экономику и стабильное финансовое положение. Кроме того, необходимо гарантировать защиту меньшинств и привести своё законодательство в соответствие с европейским правом. Тогда после долгих и многократных встреч, переговоров и консультаций, страна-кандидат должна получить одобрение Совета ЕС и Европарламента, после чего представители всех государств-членов ЕС подписывают договор о присоединении.
Но есть и другая сторона евроинтеграции. За красивыми словами о необходимости демократии и рыночной экономики скрываются требования сворачивания национальных производств, разрушения бюджетной сферы, стимулирования оттока рабочей силы и открытия рынков для импорта. В итоге страна-кандидат фактически теряет свой суверенитет и попадает в зависимость от более сильных и экономически развитых стран Европы. Навязываемая Западом либерализация политической системы, зачастую приводит к политической дестабилизации, социальным конфликтам, а иногда и к переворотам, в ходе которых к власти приходят ещё более прозападные политические силы. Все эти факторы создают для правящих элит стран-кандидатов весьма непростую ситуацию. С одной стороны, необходимо следовать требованиям ЕС, чтобы получать политическую и финансовую поддержку из-за рубежа, а с другой стороны возникает проблема удержания экономической стабильности и политической власти. Как справедливо отмечает исследователь Ю. Агафонов, «правящим элитам приходилось вести очень тонкую игру. Во-первых, они старались пользоваться финансовыми и консультативными ресурсами ЕПС (европейской политики соседства (прим. автора)), которые выделялись только после двустороннего согласования программы реформ и её максимального приближения к плану преобразований, уже существующему в той или иной стране. Во-вторых, они пытались избежать потери власти в результате практической реализации этих реформ». Кроме того, существует политическая практика, в ходе которой еврочиновники могут закрыть глаза на невыполнение тех или иных условий страной-кандидатом и ускорить процесс интеграции, если ЕС заинтересован в таком ускорении. Или наоборот предъявить чрезмерно жёсткие требования, чтобы замедлить или заморозить процесс приёма. Ни для кого не секрет, что расширение ЕС – инструмент борьбы за сферы влияния и давления на другие страны, прежде всего на Россию. И, конечно, инструмент противодействия России и её влиянию на постсоветском пространстве.
Уже в 2004-м году в парламенте Грузии был образован комитет по интеграции в Европу и введён пост государственного министра по вопросам европейской и евроатлантической интеграции. В 2006-м году Грузия отменила визы для граждан ЕС, совершающих краткосрочные поездки в страну. В 2014-м году между Грузией и ЕС было подписано соглашение об ассоциации, а в 2017-м был установлен безвизовый режим. С этого момента граждане Грузии получили право приезжать в страны ЕС (кроме Ирландии) в деловых, культурных и туристических целях без получения визы. 3 марта 2022 года Грузия подала заявку на вступление в ЕС, а 14 декабря 2023-го года Совет ЕС предоставил Грузии статус официального кандидата на вступление в Европейский Союз.
А в 2024-м что-то сломалось… Камнем преткновения на пути евроинтеграции стал закон «О прозрачности иностранного влияния», принятый грузинским парламентом. Закон предусматривает создание реестра неправительственных организаций, чей годовой бюджет на 20% финансируется из-за рубежа, и обязывает их ежегодно сдавать финансовую отчётность. Следует отметить, что попытка принять данный закон была сделана ещё весной 2023-го года, но тогда под давлением оппозиции и уличной активности протестующих власть была вынуждена отказаться от принятия законопроекта. Западные партнёры Грузии также подвергли критике данный законопроект и рекомендовали грузинским властям отказаться от его принятия. Тем не менее правящая партия решила снова вытащить из рукава этот закон и настояла на его принятии. Рассмотрение закона в парламенте проходило на фоне организованных прозападной оппозицией масштабных уличных протестов и постоянного давления со стороны западных партнёров. Несмотря на всё это закон был принят и вступил в силу 3 июня 2024 года. Грузинское политическое руководство объяснило принятие данного закона необходимостью обеспечить прозрачность финансирования НПО и подотчётность этих организаций перед грузинским обществом. Также глава правительства Ираклий Кобахидзе заявил об участии получающих иностранное финансирование НПО в попытках устроить в Грузии революцию. «Я обратил внимание президента Европейского совета на то, что финансируемые из-за рубежа организации активно участвовали в двух попытках организовать революцию в Грузии в 2020–2023 годах», — отметил Кобахидзе. Руководители Грузии также неоднократно подчёркивали, что западные страны постоянно подталкивали Грузию к открытию второго фронта против России, то есть к войне, что совершенно недопустимо. А интерес Запада к закону об иноагентах связан как раз с желанием открыть против России второй фронт.
Ответные меры Евросоюза не заставили долго себя ждать. Уже в июле посол ЕС в Грузии Павел Герчинский заявил, что процесс интеграции Грузии в Евросоюз приостановлен. Посол также сообщил, что ЕС замораживает финансовую помощь в размере 30 млн евро, которую предполагалось передать Министерству обороны Грузии в целях укрепления вооружённых сил республики. В качестве причины данных мер посол назвал принятие грузинским парламентом закона «О прозрачности иностранного влияния», а также антизападную риторику грузинских властей. «Антизападная, антиевропейская риторика совершенно несовместима с декларируемой целью вступления в Евросоюз», — заявил Герчинский.
Дополнительное напряжение в грузино-европейские отношения внёс закон «О защите семейных ценностей и несовершеннолетних», вступивший в силу 3 октября. Закон запрещает любую пропаганду на тему ЛГБТ («международное движение ЛГБТ» признано экстремистским и запрещено в РФ) в СМИ и публичном пространстве, а также любую пропаганду нетрадиционных отношений в учебных учреждениях. В Брюсселе сочли принятие данного закона признаком отхода от демократии и пригрозили приостановить безвизовый режим. Так, спикер внешнеполитической службы Еврокомиссии Петер Стано распространил заявление, в котором говорится, что «при дальнейшем откате демократии в Грузии» может быть принято решение о приостановке безвизового режима.
Становится очевидным, что попытки грузинских властей защитить традиционные ценности и суверенитет Грузии привели к резкому ухудшению отношений с ЕС и фактическому срыву процесса евроинтеграции.
Что означает такой поворот в политике «Грузинской мечты»? Почему правящая партия решила повернуть штурвал и фактически отказаться от курса на евроинтеграцию? По всей видимости «Мечта» столкнулась с невероятным давлением со стороны ЕС, требованиями поддержки Украины, присоединения к антироссийским санкциям и военных действий против России. В качестве инструмента использовались прозападные НПО и СМИ, с помощью которых Запад пытался оказать давление на руководство Грузии, одновременно создавая угрозу неконституционной смены власти. В итоге правящая партия пришла к пониманию, что вступать в ЕС на таких условиях невозможно. Существует, как говорится, цена вопроса. «Мечта» не намерена интегрировать Грузию в ЕС за счёт сдачи своих национальных интересов, втягивания в бессмысленную войну и полного разрыва отношений с Россией. Для нынешнего руководства Грузии такая цена неприемлема.
Ситуация становится особенно острой, поскольку все эти события разворачиваются в предвыборный период. Уже в эту субботу, 26 октября, в Грузии пройдут выборы в парламент, по итогам которых будет сформирован новый кабинет министров и фактически определён политический курс на ближайшие годы. Результаты выборов предсказать трудно. Грузинское общество расколото, также как расколот и политический класс. Правящая «Грузинская мечта» и радикально-оппозиционное «Единое национальное движение» по всем основным вопросам политической жизни выступают с противоположных позиций. В случае победы «Мечты» радикальная оппозиция скорее всего не согласится с результатами выборов и начнёт выводить протестующих на улицы. В данной ситуации от «Мечты» требуется не только умение победить, но и способность восстановить законность и правопорядок в условиях нарастающего внешнего и внутреннего давления.
Фёдор Макухин
