Глава МИД Сергей Лавров обвинил Вашингтон в расколе мирового православия. Эта деятельность Госдепартамента и аффилированных с ним советников редко предается огласке, хотя насчитывает не один десяток лет. Что движет американцами, вносящими смуту в православный мир? И как это соотносится с принципом невмешательства в дела Церкви, который они проповедуют в своей стране?
«США возглавили откровенное государственное вмешательство в дела Церкви, в открытую добиваясь раскола мирового православия», – утверждает глава МИД РФ в статье, опубликованной в «Ъ». В материале Сергея Лаврова много разных мыслей и тезисов, посвященных российско-американским отношениям, но слова про раскол православия цитируются в России чаще других.
В том числе и потому, что сам тезис неочевиден, а Лавров не приводит конкретных примеров. Но таковое вмешательство со стороны Америки действительно имеет место, просто оно не на слуху. Американцы не то чтобы делают из него тайну, наоборот, для них это действия столь же естественные, как зубы почистить. Непубличность объясняется, скорее, тем, что в США к вопросам религии принято относиться тактично.
Главное, что нужно понимать, США – это страна сект. Государство, основанное протестантами, бегущими из Европы от преследований со стороны католиков или, если переводить вопрос веры в политическую философию, сильной церковной власти.
Нью-Йорк основан голландцами. Немцы-лютеране – основной поставщик генофонда. А англичанам-кальвинистам принадлежит решающая роль в Американской революции и восстании против британцев, которые тоже были протестантами, но, по мнению кальвинистов, слишком авторитарными и по-римски «пышными».
Первой же поправкой к своей конституции новая нация запретила властям поддерживать какую-либо религию и утверждала в новом государстве свободу вероисповедания. Американцы понимают ее иначе, чем мы.
Россию называют многоконфессиональной страной, но она в этом смысле значительно более однородна, чем США. При этом на уровне пусть не законов, но государственной риторики, религии у нас делят на «традиционные» (христианство, ислам, буддизм, иудаизм) и «секты», из которых отдельно выделяют так называемые деструктивные – типа культа «бога Кузи».
Американцы тоже умеют отличать добро от зла. Однако государственный принцип и национальная история диктуют им относить веру и культ к неприкосновенной частной зоне. Отсюда и столь популярный в их кино и литературе сюжет о зловещих и кровожадных сектах, скрывшихся в глуши от лишних глаз.
Попадались такие и в американской истории – в буквальном смысле. Что, впрочем, не дает права считать, что американская модель в чем-то ущербна. Скорее, правильнее говорить, что она у американцев своя и уже успела доказать свою работоспособность.
Проблема в том, что со временем это наложилось на их восприятие себя как исключительной нации и на банальную ксенофобию. Например, разным формам дискриминации подвергались прибывшие на континент католики – ирландцы, итальянцы, поляки, эмигрировавшие в Америку уже не по идеологическим, а по экономическим причинам. Помимо прочего, их упрекали в «двойной лояльности» – ориентации на Ватикан, на внеамериканский центр силы и мощную централизованную церковь.
Джону Кеннеди, впоследствии одному из любимейших президентов в истории страны, в период предвыборной кампании приходилось клясться и божиться, что он не изменит национальным интересам своей страны по просьбе папы Римского.
Сейчас восприятие «васпа» (белого англосаксонского протестанта) в качестве эталонного американца заклеймлено как расистское, но восприятие, согласно которому чем больше церквей и чем они меньше, тем лучше, все еще живо.
К православию, как к федерации Церквей, отношение у тех самых «эталонных васпов» в прежние годы было более лояльным, чем к католикам.
Во-первых, православных в США было мало, они не «мозолили глаза». Крупнейшая православная община в стране – это греки из Константинопольского патриархата. Таким был и Майкл Дукакис – первый и последний православный верующий из числа кандидатов в президенты от основных партий, разгромно проигравший Рональду Рейгану.
В плане известности он тоже проигрывает (и не менее разгромно) звезде ситкома «Друзья» Дженнифер Энистон. Кстати, прихожанке РПЦЗ, принадлежащей Московскому патриархату.
Во-вторых и в-главных, православные верующие считались в США жертвами коммунизма.
Поэтому, когда Восточный блок развалился, СССР распался, а американские советники взяли «под крыло» новые государства в Восточной Европе, в их деятельности по расколу православия не было умысла на ослабление православия как такового. Они исходили из своей «природной» логики: чем больше церквей, тем лучше, пусть у каждого государства будет «своя», раз уж православная система подобное позволяет (при, подчеркнем, полном непротивлении сторон).
В каком-то смысле Русская православная церковь (РПЦ) сама подала американцам пример, показав, как дробить патриаршие престолы. В 1970-х годах РПЦ признала автокефалию Православной церкви в Америке (АПЦ), состоявшей в основном из иммигрантов из СССР и их потомков. Есть версия, что это произошло под давлением КПСС, поскольку американские иерархи не желали отказываться от своей резко антикоммунистической риторики.
Этого отделения большинство других автокефальных церквей не признало. То есть для нашей Церкви АПЦ – независимая структура (с чем согласны болгары и некоторые другие), а для прочих, включая Константинопольский патриархат, это по-прежнему «филиал» РПЦ.
Когда американцы стали курировать нацбилдинг в постсоциалистических государствах, советы их властям давались однотипные и в целом логичные. Если желаете окончательно освободиться от влияния метрополии, делайте ставку на национальную историю, на свой язык, свою культуру, в идеале – на свою веру.
Не надо считать, что последовавший за этим церковный сепаратизм был полностью инспирирован американцами – желающих хватало и на местах. Но они этот процесс «благословляли». И так уж совпало, что в большинстве случаев у Вашингтона были сложные отношения с теми церковными метрополиями, на каноническую территорию которой покушались самозваные церкви.
Общеизвестный пример – Украина, выклянчившая на Фанаре томос. Но только профильные специалисты в курсе, что от Антиохийской православной церкви с центром в Дамаске пытаются отделиться ливанские православные. Это, кстати, самая старшая в православном «диптихе» из тех, с кем поддерживает отношения РПЦ: после того, как Константинопольская и Александрийская церкви признали киевскую «автокефалию», общение с ними было приостановлено.
Но самым агрессивным и грабительским по своему характеру стал сепаратизм в Черногории и в Македонии, которые являются каноническими территориями Сербской православной церкви. Несмотря на беспредельную наглость (и такие же методы) черногорского диктатора Джукановича, именно Македония – наиболее вопиющий пример вмешательства государства в церковные дела в Европе.
Местные власти не только способствовали церковному расколу, не только успешно торпедировали попытки его «врачевания», но и приняли в 2004-м специальное постановление, согласно которому в македонском государстве может быть лишь одна законная православная община – непризнанная Македонская православная церковь. В сумме это привело к тому, что раскольниками стали уже две трети православных этой балканской республики.
На пути признания македонцы продвинулись значительно меньше, чем украинцы, по довольно смешной причине. Константинопольский патриарх Варфоломей – грек, а истинный грек не мог позволить появиться чему-то македонскому, притом независимому. Спор Афин со Скопье за наследие Александра Великого имеет характер национальной идеи.
К случаю с украинским сепаратизмом на Фанаре особого, «национального» отношения не было, поэтому Константинополь признал украинский раскол, а РПЦ была вынуждена прервать с ним евхаристическое общение, а заодно с Александрийской, Элладской и Кипрской церквями.
В сумме это порядка 20 млн православных верующих, разбросанных по разным странам. В РПЦ, как считается, порядка 160 млн человек. Таким образом, речь идет об историческом, очень масштабном и крайне болезненном для православных верующих конфликте. Которого могло бы и не быть, если бы не нацбилдинг по американским рецептам, настойчиво продвигаемый на окраинах рухнувших социалистических империй.
Американцам еще есть, где развернуться. Например, престол непризнанной Белорусской православной церкви, объявившей Александра Лукашенко одержимым бесами, находится непосредственно в Нью-Йорке. Согласитесь, так удобнее.
