Внешняя политика Турции в последние месяцы привлекает внимание всего мира. Одной из причин этого явилась открытая поддержка Анкарой Азербайджана во время недавней войны в Нагорном Карабахе. Из-за эскалации карабахского конфликта на поверхность всплыло такое явление как пантюркизм, который, как правило, не рассматривают применительно к отношениям Турции с ЕС.
Пантюркизм появился на свет в Османской империи благодаря младотуркам и их партии «Единение и прогресс». Суть этой идеологии выразил публицист Зия Гёкальп:
«Родина для турок — это не Турция и не Туркестан, Родина — это великая и вечная страна — Туран».
Пантюркизм провозглашал своей целью объединение тюрок-мусульман в единое государство Великий Туран, которое по планам Исмаила Энвер-паши должно было простираться от Суэцкого канала и Эдирне до Казани и Самарканда. Панисламизм — идеология объединения мусульман-суннитов вокруг Османской империи, практиковавшаяся султаном Абдул-Хамидом II, использовалась после 1908 года и в ходе Первой мировой войны, однако чуть меньше. И на то были веские причины. Младотурки были масонами и людьми светских взглядов. Пантюркизм был новинкой из-за того, что относился враждебно к мусульманским народам Османской империи и Ближнего Востока, не принадлежавшим к тюркской группе (арабы, курды, персы и другие). Среди идеологов пантюркизма были выходцы из Российской империи азербайджанец Али-бек Гусейнзаде и казанский татарин Юсуф Акчура (Акчурин).
Основатель Турецкой Республики Мустафа Кемаль Ататюрк считал младотурецкий триумвират виновным в крушении Османской империи и критиковал проекты присоединения к Турции территорий Российской империи, населенных тюркскими и мусульманскими народами. Однако он не отрицал необходимости поддержания связей с ними, а в отношении Азербайджана заявил:
«Печаль Азербайджана — наша печаль, его радость — наша радость».
Более того, некоторые младотурки и их пособники стали кемалистами, среди них были Зия Гёкальп и Юсуф Акчура. Эти события прошлого имеют непосредственное отношение к современным проблемам в отношениях между Турцией и ЕС.
Ради евроинтеграции Турция в период 2008—2010 годов предприняла попытки нормализации отношений с Арменией. Одним из важных моментов был вопрос признания Турцией геноцида армян в Османской империи в 1915—1923 годах, но официальная Анкара отказалась это сделать. Наряду с позицией Азербайджана и неурегулированностью карабахского конфликта (Анкара изначально поддерживала Баку) это привело к провалу нормализации армяно-турецких отношений. Недавняя война в Нагорном Карабахе воочию продемонстрировала «готовность» к евроинтеграции Турции по данному критерию (см. «Турция и Азербайджан: от евроинтеграции к Великому Турану»). Оказалось, что всё турецкое общество, в том числе его часть, поддерживающая вступление в ЕС, решительно выступает за союз с Азербайджаном и поддерживает любые методы решения карабахского конфликта в интересах Баку, в том числе силовые, что прямо противоречит ценностям и принципам ЕС.
Следующая важная преграда к евроинтеграции Турции — это положение курдов и воззрения идеологического мейнстрима ЕС по этому поводу. В связи с этим уместно процитировать фрагмент из статьи заместителя председателя партии «Парнас» Андрея Зубова «Курды Африна» от 26 января 2018 года:
«Действительное улучшение отношений между Турцией и курдами началось тогда, когда на СССР уже нельзя было рассчитывать из-за его исчезновения с карты мира, а стремление Турции к интеграции с Европейским Союзом усиливалось. Европа потребовала от Турции нормализации ситуации в сфере межнациональных отношений и приведение их к европейским стандартам. Многие турки были готовы к этому… Задавленный в 1930-е секулярным Кемализмом ислам вновь усилился, но тут популярной стала позиция проповедника Фетхуллаха Гюлена, что ислам — это мир со всеми народами, и в первую очередь с единоверцами. А курды, понятно, единоверцы. Конечно, в Турции оставались и этно-националисты, и пан-тюркисты, и имперцы-османисты, но они далеко не были в большинстве.
Поэтому, с конца 1990-х начались переговоры, трудные, часто срывавшиеся, между правительством Турции и курдскими организациями, в том числе и радикального толка. Плодом этих переговоров стали вещи, для Турции удивительные — с 2009 г. начались передачи телевидения и радио в Турции на курдском языке, в школах Курдистана начали учить детей на родном языке, умеренные курдские партии надеялись на формальную легализацию. Вступление в Европу казалось делом недалекого будущего» /орфография и пунктуация источника сохранены — П.М./.
Идея вступления в ЕС не помешала Гюлену в мягкой форме поддержать азербайджанцев во время недавней карабахской войны, а его религиозно-учебной сети в 1990—2000-е годы заниматься подрывной деятельностью в тюркских и мусульманских регионах России, продвигая пантуранизм — идею объединения всех тюркских народов, в том числе православных якутов и чувашей. Иными словами, даже Гюлен — это пусть и «прогрессивный», но турок.
Еще один момент: Реджеп Тайип Эрдоган и его Партия справедливости и развития — это панисламисты, на словах выступающие за евроинтеграцию, о чем недавно заявил министр иностранных дел Мевлют Чавушоглу. Этот фактор связан с тем, что курды скорее одобрят панисламизм, так как курды, как и турки — это мусульмане-сунниты, хоть и относящиеся к разным мазхабам (турки — ханафиты, курды — шафииты).
Однако такая политика интеграции всех курдов провалилась по следующим причинам. Во-первых, курдские автономисты и сепаратисты выступают за светское государство, модель которого авторитарными методами поддерживалась турецкой армией. В 2002—2013 годах произошла демократизация политической системы Турции, в результате чего армия была оттеснена от контроля власти и началась исламизация общества. Во-вторых, в 2015 году для получения парламентского большинства Эрдоган вынужден был вступить в коалицию с Партией националистического движения Девлета Бахчели. Эта партия является политическим крылом парамилитарной пантюркистской организации «Боз гурд» («Серые волки»), имеющей связи в силовых структурах и отличающейся нетерпимостью к курдам. А лидер партии Девлет Бахчели является евроскептиком, противником вхождения Турции в ЕС и сторонником тюркско-исламского синтеза. Зависимость Эрдогана от союзников по коалиции предопределила изменение отношения к турецким курдам, а война в Сирии и действия поддерживаемых США и Францией формирований сирийских курдов только усилили антикурдскую политику Анкары.
Еще одной проблемой в отношениях Турции и ЕС является Кипрский конфликт и статус так называемой Турецкой республики Северного Кипра (ТРСК), которую признала лишь Турция. Как и в случае с Карабахом, СМИ уделяют внимание лишь персонифицированной политике Эрдогана и не обращают внимания на то, что в турецком обществе в отношении Кипра существует четкий консенсус. Чтобы убедиться в этом, достаточно посмотреть на поздравления оппозиционных турецких политиков с годовщиной создания ТРСК в Twitter. Представители кемалистской Республиканской народной партии (партийный лидер алевит Кемаль Кылычдароглу и мэр Стамбула Экрем Имамоглу), лидер «Хорошей партии» Мераль Акшенер и бывший однопартиец Эрдогана Ахмет Давутоглу оказались едины в вопросе поддержки турок-киприотов.
Более того, ставленника Эрдогана, нового президента ТРСК Эрсина Татара поздравил с победой бывший соратник нынешнего президента Турции, а ныне его непримиримый оппонент Али Бабаджан. Отношение турецкого общества к Кипрскому конфликту не является случайным или конъюнктурным и напрямую связано с пантюркизмом. «Хорошая партия» — это политическое крыло «Серых волков», отколовшееся в 2017 году из-за идейно-политических разногласий. Эти разногласия заключаются в том, что отколовшаяся часть выступает за светское государство в кемалистском понимании, поддерживает вступление Турции в ЕС и терпимее относится к курдам и другим национальным меньшинствам. В остальном они такие же пантюркисты.
Таким образом, де-факто ведущие оппозиционные силы Турции выступают за независимость ТРСК. В случае же с Кипром важно отметить, что турки-киприоты, употребляющие вино и свинину, это все равно турки. Так, прежний президент ТРСК Мустафа Акынджи, выступавший за объединение Кипра и евроинтеграцию, в ходе начавшейся 27 сентября войны в Карабахе призвал к миру, но при этом осудил Армению за нападение на Азербайджан и от имени турок-киприотов заявил о поддержке азербайджанцев, назвав их братским народом. О взглядах опекаемого Эрдоганом и Бахчели президента Эрсина Татара скромно умолчим. Всё это является международной проблемой, так как Кипр входит в Европейский Союз, и в сильнейшей степени отражается на отношениях Турции с Брюсселем.
Наконец, с каждым годом возрастает влияние турецких диаспор в странах ЕС. Как правило, европейская статистика в эту категорию записывает не только турок, но и турецких курдов. В апреле 2017 года прошел референдум, по результатам которого Турция стала президентской республикой. На тот момент в Германии проживало 2,9 млн выходцев из Турции, многие из которых имели двойное гражданство. 1,4 млн из них обладали правом голоса, в референдуме приняло участие 700 тысяч человек, из них 63% или 450 тысяч проголосовали за президентскую республику. Германские эксперты посчитали, что за изменение политической системы Турции проголосовали мужчины пенсионного возраста и иммигранты из исламской глубинки. Для сравнения, в самой Турции за президентскую республику проголосовало 51,2% избирателей.
Однако в июне 2018 года ситуация повторилась в ходе президентских и парламентских выборов. 65,7% турецких избирателей, проживающих в Германии, проголосовало за Эрдогана, в то время как в Турции этот показатель был ниже (52,6%). Также рейтинг Партии справедливости и развития был выше в турецкой общине Германии, чем в самой Турции (56,3% против 42,5%). Главный соперник Эрдогана, Мухаррем Индже (Республиканская народная партия), наоборот, был популярнее в Турции, чем в общине в Германии (31% против 22%). Заметим, что Индже в ходе недавней войны в Карабахе поддержал Азербайджан. Это очень важный момент, так как многие германские политики турецкого происхождения, например Джем Оздемир, являются противниками политики Эрдогана, выступая за признание геноцида армян в Османской империи в 1915—1923 годах и примирение турок и армян.
Во Франции проживает примерно 700 тысяч выходцев из Турции, из них около 270 тысяч живет в Париже. Большинство выходцев из Турции поддерживает Эрдогана и его партию, исключение составляют жители Парижа.
Последние месяцы ещё раз показали силу и влияние турецкой диаспоры в Европе. Связанные с Девлетом Бахчели «Серые волки» еще летом отметились во Франции нападениями на армян. Аналогичными акциями отметились они и в ходе недавней войны в Карабахе. Это предопределило их запрет во Франции. Однако по сути эти меры никак не могут переломить ситуацию. Турецкие общины в Западной Европе поддерживают связи с родиной и решительно выступают в поддержку Азербайджана. Более того, как правило митинги в поддержку Азербайджана, прошедшие в Западной Европе, проводились совместно турками и азербайджанцами. Это доказывает, что проживающие в странах ЕС турки, особенно во втором-третьем поколении, не ассимилируются и являются агентами влияния Турции, создающими проблемы для коренного населения.
При анализе всех упомянутых выше конфликтов, а также ценностных и культурно-цивилизационных различий между Турцией и ЕС невольно возникает вопрос: есть ли союзники у Анкары в Европе? И тут взгляд оборачивается в сторону правительства премьер-министра Великобритании Бориса Джонсона и нового главы Ми-6 Ричарда Мура, бывшего посла в Турции. Великобритания — это одна из немногих стран НАТО, сохраняющая и развивающая военное сотрудничество с Турцией. Почему? Великобритания, даже будучи членом ЕС, выступала против углубления евроинтеграции, более того, за либеральной ширмой ЕС никуда не делись старые франко-британское и германо-британское противостояния. Тяжелые переговоры по условиям Брексита воочию их продемонстрировали. Соответственно, выходящей из ЕС Великобритания не нужна сильная континентальная Европа.
Венгрия на данный момент является единственным союзником Турции в ЕС (см. «Отношения России и Венгрии: национал-консерватизм и евроатлантизм»), а её премьер-министр Виктор Орбан официально поддержал Бориса Джонсона и Брексит. В такой ситуации внешняя политика Турции отвечает интересам Великобритании. Во-первых, и Армения, и Азербайджан входят в программу «Восточного партнерства ЕС». Потеря Арменией фактического контроля над Карабахом стала серьезным экономическим и политическим ударом по Еревану, так как теперь Россия, Турция и Азербайджан различными методами не позволят ей евроинтегрироваться. Во-вторых, Карабахская война продемонстрировала раскол внутри ЕС по отношению к Турции и Азербайджану. Ярким примером этого является позиция Франции, вступившей в конфликт и с Анкарой, и с Баку, фактически встав на сторону Армении. Попытки президента Франции Эммануэля Макрона поставить под контроль ислам в Пятой республике и дипломатический конфликт с Эрдоганом оказались на руку выходящей из ЕС Великобритании. Не случайно в начале статьи был упомянут панисламизм.
Союзники Турции — это Катар, Пакистан и Афганистан. Эти страны в совокупности имеют огромное влияние на исламский мир, их близость с Анкарой придала войне в Карабахе религиозные черты (см. «Карабах в тисках панисламизма: суннитизация Азербайджана и цугцванг России»). Вследствие этого у Турции и её союзников имеется солидная база сторонников в мусульманских общинах ЕС, которые являются эффективным инструментом давления на власти соответствующих стран. Это означает, что в отличие от младотурок, Эрдоган при поддержке Великобритании может открыть против Франции фронт мусульманских народов. Это с учетом возросшего влияния Анкары в Африке и умелым управлением потоками беженцев в Евросоюз является вполне реальным вариантом развития событий. Кроме того, проигрыш на парламентских и президентских выборах Эрдогана и Бахчели не изменит ситуации, так как ведущие оппозиционные партии также выступают против политики Франции, Греции и Кипра в Восточном Средиземноморье.
Характерно, что турецкие оппозиционные политики в 2019—2020 годах обрушивались с критикой в адрес президента Франции. Причинами этого были признание 24 апреля днем памяти геноцида армян (Кемаль Кылычдароглу 12 апреля 2019 года), критика политики Турции и Эрдогана в Восточном Средиземноморье (Ахмет Давутоглу 10 сентября) и нападки на ислам (Мераль Акшенер 28 октября). Таким образом, дело не в личностях Эрдогана и Бахчели, а в турецком обществе, которое поддерживает противостояние с тремя странами ЕС (Францией, Грецией и Кипром), Египтом и Израилем в Восточном Средиземноморье, и в целом не вписывается в идейно-политические реалии Европейского Союза.
И, наконец, Кипр, где находятся военные базы Великобритании Акротири и Декелия. Противниками британских военных баз на острове являются как раз греки-киприоты. Поддерживаемое Эрдоганом официальное признание независимости ТРСК раскалывает территорию государства, входящего в ЕС, что бьет по интересам Брюсселя. А высказывавшееся некоторыми греческими политиками опасение по поводу турецкой оккупации всего острова указывает на возможные радикальные варианты развития ситуации, чему способствуют санкции ЕС против Турции. Все вместе это означает, что после победы в Карабахе Турция при негласной поддержке Великобритании постарается решить Кипрский конфликт в свою пользу, что окончательно докажет несовместимость евроинтеграции Анкары и пантюркизма.
https://eadaily.com/
